Властелин мёртвых. Часть 1. Навь или Явь?

Чтение отняло совсем немного времени. В папке хранились протоколы осмотра всех четырёх развороченных могил с фотографиями, записи опроса свидетелей, которые, включая сторожей, ничего не видели, и, понятно, ничего не слышали. Кроме этого, в папке лежала небольшая справка, где были перечислены все покойные, оказавшиеся жертвой этого непонятного преступления, с указанием ближайших родственников. Всё это было, конечно, полезно и нужно, но мало что прибавляло к тому, что Лещинский уже знал от начальства.

Лещинский придвинул к себе чистый лист бумаги и стал записывать приходящие на ум, возможные причины преступления, с точки зрения обычной человеческой логики. Так он поступал всегда, когда мотивы расследуемого дела не проступали сразу.

Прежде всего, его рука вывела слово «ограбление», и рядом он поставил вопросительный знак. Подумал и добавил второй. На версию о мародерстве не тянул ни один из похороненных. Лещинский опять пробежал глазами список. Продавец магазина. Учитель труда. Водитель микроавтобуса. Евроремонтник-отделочник. Даже если и предположить, что все они – подпольные миллионеры, а это полный абсурд, то всё равно сейчас не скифские времена, и в могилу с миллионами не опускают. Ходили слухи, что новых русских хоронят с мобильниками, музыкальными центрами, в автомобилях… Но это только слухи. Золотые коронки, кольца? Всё это гроши в сравнении с адовой работой по их извлечению.

Потом Лещинский написал слово «месть». Но кому могли стать поперёк горла четверо мужиков, причём настолько, чтобы ночами напролёт выкапывать их бренные останки, лишь бы не дать им лежать спокойно и насолить родственникам? Кстати, случайно ли, что только мужчины оказываются жертвами преступника? Выглядела эта версия не более правдоподобно, чем грабёж…

Спустя полчаса в списке Лещинского значились, помимо этих двух, четыре версии: «хулиганство», экзотический «карточный долг», граничивший с бредом «ритуал секты» и продиктованное отчаянием «умопомешательство». Но всё это настолько не соответствовало преступлению, что Лещинский резким движением сгрёб лист бумаги в горсть, скомкал его и швырнул в корзину.

Лисанов поднял глаза от стола и, мгновенно поняв, чем занимается его визави, сказал:

– Я где-то читал, что от покойников к живым уже давно органы пересаживают. Может, и у нас начали?

– Где? – саркастически усмехнулся Лещинский. – В республиканской больнице?! И потом, органы берут от только что умерших. Не из земли же их выкапывают.

У Романа был дурацкий принцип: любую, саму нелепую свою идею оборонять до конца.

– А может, и этих так быстро закопали, что всё годилось? Ты же не знаешь, когда похороны были.

Лещинский вместо ответа пожал плечами, но подумал, что и впрямь не знает, когда были похороны. А между тем это было существенно. Сколько времени дожидался преступник: день? Неделю? Месяц? Возможный ответ на этот вопрос способен был пролить, хоть какой-то свет на мотивы…

Позвонить директору кладбища – обычно недоступному даже для работников его, Лещинского, ранга, но в нынешней обстановке откликнувшемуся мгновенно – и собрать требуемую информацию, было делом пяти минут. Когда Лещинский внимательно сравнил числа, у него вдруг дрогнуло сердце. Интервал во всех четырех случаях составлял три дня: ровно столько ждал преступник, прежде чем браться за лопату.

Конечно, это могло быть совпадением. Но вот совпадение двух совпадений в одном деле, как твёрдо усвоил Лещинский, автоматически ставило под сомнение случайность каждого из них. Если бы отыскалось еще и третье совпадение – их рукотворность можно было бы считать доказанной.

Все эти мысли и предположения Лещинский высказал своему начальнику, зайдя в кабинет Туранова.

Выслушав Лещинского, Туранов помолчал, почесав в задумчивости висок, потом покачал головой и сказал:

– Как-то, жиденько всё это. Это во-первых… А, во-вторых, возьми вот это и приобщи к делу. – Туранов протянул Лещинскому листок бумаги с записью. – Пятый в твою компанию, Олег Васильевич. Сегодня ночью ещё одну могилу вскрыли.

– Мужчина, – полувопросительно, полуутвердительно сказал Лещинский.

– Женщина, – Туранов придержал записку, посмотрел в неё. – Чесменская Антонина Борисовна, адвокат.

– Жаль, – вырвалось у Лещинский.

– В каком смысле?

– Да ведь до сих пор преступник извлекал только мужчин. Ну, я и подумал, может тут какая-то система…

Туранов усмехнулся, узкие глаза сделались ещё уже, и произнёс:

– Не угодил я тебе! Ну, что ты ёрзаешь? Ещё что-то в таком же духе припас?

Лещинский кивнул и рассказал про открытый им «закон трёх дней», как он для себя называл подмеченное правило.

Туранов пожал плечами.

– Три, так три. Могилу надо отыскать, приготовить, осмотреться. Хотя бы в одну ночь сходить для проверки. Ты сам попробуй всё это проделать – как раз три дня набегут. Не там ты, Олег Васильевич, ищешь…

Туранов выдержал многозначительную паузу и продолжил: