Властелин мира

В ряду жюльверновских робинзонад стоит и «Школа Робинзонов». Предостерегая от поисков философского подтекста, который наличествует в других его книгах, автор определил роман как «веселую и забавную шутку на робинзоновскую тему». Пожалуй, это самое точное определение, ибо шутливая тональность действительно преобладает здесь. В таком ключе выдержаны характеристики персонажей (в особенности учителя танцев и изящных манер Тартелетта) и описание приключений, выпавших на их долю. Комедийность ситуации заключается в том, что испытания, через которые должен пройти Годфри Морган, уподобившись на время достославному «моряку из Йорка», организованы его дядей-миллиардером. Сей баснословно богатый «набоб из Фриско» по имени Уильям Кольдеруп, проведав, что двадцатидвухлетний племянник прежде, чем жениться на своей избраннице, горит желанием совершить путешествие и не прочь «поробинзонить», решает проучить молодого человека и доставить ему такое удовольствие. Он разрабатывает во всех деталях сценарий, согласно которому Годфри и Тартелетт, потерпев кораблекрушение (на самом деле тщательно имитированное), оказываются на необитаемом острове, незадолго перед тем приобретенном по случаю коммерсантом. Сценарий этот по ходу дела, правда, претерпевает некоторые изменения: то заботливая невеста подбрасывает своему возлюбленному сундук со всем необходимым, то миллионер — дядюшкин соперник завозит тайком на остров хищных зверей... Но в целом все идет по заранее намеченному плану, а план этот во многом «списан» с книги Даниэля Дефо. Сердобольный Кольдеруп решает даже позволить племяннику обзавестись собственным Пятницей и подбирает на эту роль одного из слуг. Тот появляется на острове, естественно, в пятницу, и Годфри представляется возможность чудесным образом отбить пленника у нанятых дядюшкой «дикарей», после чего «спасенный туземец» ставит себе на голову ногу белого человека, признавая его своим повелителем. Завершается сцена ироническим замечанием: «Можно было подумать, что этот уроженец Полинезии тоже читал "Робинзона Крузо"».

Если Жюль Верн забавно пародировал в «Школе Робинзонов» полюбившийся с детских лет роман Дефо, то его собственное творчество, завоевавшее всемирное признание, тоже не раз становилось объектом пародий. В 1883 году пародию на жюльверновские произведения под названием «Летающие острова» напечатал А. П. Чехов. А сорок лет спустя для достижения сатирического эффекта к использованию пяти персонажей французского писателя (высоко им ценимого) и обыгрыванию его мотивов прибегнул Михаил Булгаков в «эзоповской» повести «Багровый остров», которая потом была переделана в пьесу.

Популярность Жюля Верна в России началась вскоре после того, как он добился успеха у себя на родине. С поистине фантастической быстротой его романы переводятся на русский язык. Уже самый первый из них — «Пять недель на воздушном шаре» — годом позже вышел в Москве и на него откликнулся в некрасовском «Современнике» М. Е. Салтыков-Шедрин. Рецензент отметил занимательность и познавательную ценность книги, выразил уверенность, что она «непременно должна сделаться настольного детской книгой». Положительно оценил «Современник» в 1865 году и «Путешествие к центру Земли». Однако «Голос» дал резко отрицательный отзыв о том же романе, заявив, что «это уже не сказки наших неразвитых нянек», а нечто гораздо более опасное: «Читая фантастическую басню о невозможном путешествии, дети, изволите видеть, узнают и свойства извержения вулканов, и существование подземных рек, и фигуры плезиозавров и лабиринтодонов... Нам остается рекомендовать «Путешествие к центру Земли» всем, кто желает воспитывать своих детей в духе Базаровых, Лопуховых и компании». Другое издание — «Библиограф» — нашло «положительно вредной» книгу «Приключения капитана Гаттераса»: «Читатели этого произведения необходимо должны вынести массу неверных сведений, лишенных научного значения и положительно вредных по превратности толкования фактов. Дело в том, что автор снабдил экспедицию доктором, которого он возвел в ученые и заставил читать лекции и объяснять научным образом многие явления природы, и этот доктор явился неистощимым источником абсурда. Наконец, автор толкует об открытии Северного полюса как о факте и обставляет это описаниями, которые могут сбить с толку людей с неустановившимися прочно научными знаниями. Читатель согласится, что подобная галиматья едва ли интересна в книге для легкого чтения...»

Столь диаметрально противоположные мнения критиков о сочинениях французского фантаста, появившиеся в тогдашней печати, отражают не только разницу вкусов, но и столкновение различных направлений общественной мысли в России 60 — 70-х годов прошлого века. Но, несмотря на настороженное отношение консервативных кругов (в том числе в педагогической среде) к Жюлю Верну, слава его в России стремительно возрастала.