Властелин огня

Я попробовал открыть его. Оно было не просто заперто, а еще и заколочено гвоздями. Конечно, я мог бы попытаться высадить окно вместе с рамой… а что потом? Допустим, я сумею в него протиснуться. И окажусь Я на высоте больше десяти метров, почти без опоры. Если я сорвусь, то разобьюсь. А если и не разобьюсь, то, конечно, перемахнуть через ограду и оказаться за пределами участка у меня не получится. Здесь наверняка все напичкано охраной, и далеко я не уйду. Разумеется, они должны были предусмотреть, что у меня может воз никнуть желание драпануть через это окошко. Скорее всего, за мной и сейчас наблюдают, и никто мне высадить раму не даст. Или внизу, под окном, дежурит охранник.

Нет, надо придумать что-то другое… Но что?

А тем временем воображение начало свою поганую работу. Не буду говорить обо всем, что мне представилось. И раскаленные утюги на живот мерещились, и отрезанные пальцы, и всякое такое, о чем лучше не вспоминать.

Да, Варравин умел обламывать людей.

Ну и влип! Я прижался лбом к стеклу. Оно было холодное, и это привело меня в чувство. Я попытался вглядеться вдаль, но кроме заснеженного кусочка участка, на который из окон падал свет, ничего не увидел.

Интересно, сколько я продержусь?

И вдруг прямо передо мной опустилась огромная черная тень. Я сперва отпрянул, а потом разглядел, что это — ворон!

Неужели тот самый?

— Артур! — тихо позвал я.

Ворон склонил голову набок, будто изучая меня и оценивая, в каком я нахожусь положении.

— Артур! — повторил я. — Артур, ты меня слышишь? Скажи Ковачу, пусть он меня спасет!

Артур — если это был он — взмахнул крыльями и полетел прочь, не издав ни звука.

Мне безумно хотелось верить, что он приведет Ковача, что помощь близко — и я поверил.

Распахнулась дверь, и тип в кожаной куртке (правда, теперь он куртку снял и был в свитере с широким отворотом) хмуро кивнул мне:

— Пошли.

Ноги у меня сразу стали ватными. С трудом переставляя их, я покорно поплелся за этим типом — начальником охраны, как сказал Варравин.

Мы спустились вниз, в ту же комнату с камином, где я уже был. Варравин сидел в кресле. Начальник охраны поставил меня перед ним. Все это напомнило мне картинку «Допрос партизана» из школьного учебника и, несмотря на весь свой страх, мне стало немного смешно.

— Ну? — сказал Варравин. — Расскажешь нам, кто такой Ковач?

— Стальной человек, — сказал я.

Варравин приподнялся, напрягшись.

— И как с ним можно справиться, с этим стальным человеком?

— Никак, — сказал я.

И тут Варравин мне врезал. Не скажу, что удар у него был таким уж крепким, но своими драгоценными перстнями он в кровь разбил мне губу и нос. Меня покачнуло.

— Ах ты, сучий потрох! — С него слетел весь лоск и все показное дружелюбие, и он осыпал меня ругательствами, которых я, естественно, повторять не стану.

— Спрашиваю еще раз, — сказал он. — Кто такой Ковач?

— Ну… — я постарался говорить спокойней. — Может, правильней называть его не стальным человеком, а духом стали или повелителем стали…

Варравин прищурился.

— Ты действительно в это веришь?

— Да, — сказал я.

Варравин кивнул начальнику охраны:

— Врежь ему.

Удар начальника охраны оказался что надо. Я покатился по полу, до самой стены, и сесть смог, только когда оперся о нее спиной. При этом… Да, наверное, и об этом молчать не стоит: при этом у меня сработал мочевой пузырь, и штаны стали намокать.

Глаза мне застилали слезы, дышать разбитым носом я почти не мог и ловил воздух ртом. Очевидно, я выглядел таким жалким, что дальше некуда.

И в довершение всего, у меня над самым левым ухом — или в голове? — зазвучал тот же мерзкий голос, который я уже слышал за сараем, перед самым пожаром:

— Скажи ему. Скажи ему. Тебе же будет лучше. Я плотно стиснул зубы. А голос не унимался.

— Скажи ему. Скажи ему. Освободи меня, и я тебя награжу. Я покажу тебе, где зарыт мой клад. Там два пуда золота, и все в чеканной монете и в украшениях.

— Уйди, проклятый Варравка… — пробормотал я. У Варрравина оказался очень острый слух.

— Ты, кажется, меня Варравкой назвал? Да еще и проклятым?

— Я не о вас говорил… — я понял, чем все это может кончиться, и от ужаса у меня перехватило дыхание. Голос мой звучал слабо-слабо. — Я…я хотел сказать, что имел в виду совсем другого человека, его далекого предка — но это означало бы взять и выдать тайну Ковача. И я умолк, прикрыв глаза.

— Проклятый, вот как? — заскрипел у меня над ухом мерзкий голос. — Что ж, может, я и проклят. Но разве нельзя заключать сделки с теми, кто проклят? Разве от них нельзя получить по мощь? Подумай, что тебя ждет. Я — твоя единственная надежда.

Я молчал, решив больше не издавать ни звука. Одним словом я мог нечаянно выдать то, чего выдавать нельзя.

— Заговаривается, — послышался голос начальника охраны. — Похоже, поплыл пацаненок.

— Вот и хорошо. Привязывай его к стулу, — сказал Варравин.

Начальник охраны схватил меня за шкирку, проволок по полу, усадил на стул и начал привязывать. Я понял, что сейчас будет совсем что-то жуткое, попытался сопротивляться, но даже брыкнуться толком не мог.

Мне хотелось зажмуриться и ничего не видеть, но все-таки я приоткрыл глаза.