Властелин рек

— Отдохните, братцы. Наберитесь сил. С рассветом выступим.

…Когда Архип, окоченев от холода, очнулся ото сна, беспокойного и короткого, лагерь уже готовился к выступлению. Молчаливые мужики с суровыми, сосредоточенными лицами собирали справу, готовили оружие. Кто-то молился, кто-то с задумчивым видом жевал сухарь, медленно двигая челюстью. От дыхания над лагерем поднимались облачка пара. По сиреневому предрассветному небу вяло ползли тучи. Из-за стылого леса робко выглядывало блеклое солнце, словно не желавшее глядеть на грядущую великую кровь.

— По стругам! — прозвучал звонко над станом приказ Брязги, и лагерь тронулся к воде. Ломая ногами образовавшуюся на мелководье корку льда, Архип вместе с Гришкой Ясырем, Иваном Карчигой, Матвеем и Черкасом толкал струг с отмели и думал о том, что атаман был прав — ежели бы они приняли вчера решение отступить, зима настигла бы казаков раньше, чем они смогли бы выбраться из этих земель.

Ермак, облаченный в потемневшую кольчугу, взошел на судно, над коим водрузилось синее полотнище с единорогом. Следом за этим знаменем взмыли над флотилией другие стяги с изображениями коней, львов, медведей. Кольцо из стоящего рядом судна взглянул на Ермака, и тот, уловив его взгляд, молча кивнул. Кольцо кивнул в ответ и махнул рукой. В воду разом шлепнулись весла и, вспенивая гладь тихой реки, понесли струги вперед.

— С Богом, — шепнул Ясырь и перекрестился. Карчига с улыбкой кивнул ему. Вечно подтрунивающие друг над другом товарищи сейчас были суровы и молчаливы — не до шуток уже!

— Заряжаешь ты еще пока долго, так что будешь стрелять, — говорил Архипу Матвей, протягивая ему пищаль и берясь за весло. Принимая оружие, Архип молча кивнул.

— Глянь, ребятки! Чего это там? — крикнул кто-то из казаков. Впереди от берега стремительной стрелой ринулся по воде плоский облас[19] с одиночным гребцом, и направился впереди флотилии. Следом за ними показались еще три обласа которые легко уходили от тяжело груженных казацких суден. Казалось, что местные рыбаки убегают в страхе, завидев вражескую флотилию, но все поняли, что это ханские лазутчики стремятся доставить в Искер известие о приближении чужаков. Вслед им грохнули выстрелы. Архип тоже прицелился, но Матвей одернул его:

— Не попадешь. Далеко…

Обласы вскоре скрылись в речной дымке. Архип, оглянувшись, заметил, как разом напряглись мужики, готовясь встретиться с чем-то страшным, неизбежным.

Когда флотилия наконец вышла к Искеру, казаки увидели, что войско хана уже готово к бою. Пологое просторное побережье чернело от многолюдства — конные лучники уже вынимали стрелы. Облаченные в шкуры вогулы и остяки воинственно трясли боевыми топорами и копьями. Маметкул в железном шлеме с бармицей и в покрытой серебряными и золотыми пластинами кольчуге разъезжал на своем боевом черном коне, выкрикивая приказы.

Поодаль, на горе, в окружении грозной ногайской стражи, в седле своего аргамака сидел Кучум. На плечи хана была накинута шкура белого медведя, под коей сверкала кольчуга. Глядя на суматоху лагеря, он медленно надел на голову островерхий шлем великолепной бухарской работы, украшенный на ободе золотыми арабскими письменами с выдержками из Корана.

Казацкие струги тем временем выстроились полукругом, обратившись левыми бортами к берегу. Казаки остановились на значительном расстоянии от берега, дабы защититься от стрел.

— Гляньте, братцы, даже пушки у них!

— Ежели палить начнут, разнесут нас в щепки! — пронеслось меж казаков.

— Не робейте, братцы! И наши пушки ихним не уступят! — подбодрил бойцов Никита Пан.

Стрелы уже сыпались дождем на казаков, на излете не причиняя им серьезного вреда. Казаки припали к бортам своих суден. Ермак единственный стоял в полный рост под развевающимся синим знаменем, пристально глядя на берег. Архип, утерев промерзший нос рукавом зипуна, крепче приставил приклад пищали к плечу.

— Пли! — скомандовал Ермак, опустив воздетую руку, и пищали разразились оглушительным треском, звонко грохнула пушка. Все заволокло дымом, но казаки видели, как всколыхнулось заполонившее берег вражеское войско, поднявшее полные ужаса крики и вой.

Архип бил слепо, силясь что-то разглядеть сквозь пелену дыма. Едва отстреляв, он протягивал Матвею разряженную пищаль и принимал другую. Из дымовой завесы все летели непрерывным дождем стрелы, звонко стукаясь о борта суден.

— Пошли! — приказал Ермак, указав рукавицей вперед. Казаки, воздев пищали, оглушительно засвистели. Вновь в воду опустились весла, и струги грузно развернулись по направлению к побережью.

— Рубиться не лезь, бей отсюда! Слышь? — шепнул Архипу Матвей, засыпая порох в ствол пищали. Архип не ответил. Шмыгнув носом, он сплюнул в воду — от порохового дыма пересохло в горле.

Струги под дождем стрел медленно приближались к берегу. Кого-то из казаков ранило в руку, кто-то взвыл, хватаясь за ногу, из которой, дрожа оперением, торчала стрела.

— За мною! За мною! — крикнул Иван Кольцо, привстав в своем струге и медленно вынимая саблю из ножен.