Властелин сердец

Глория Нэш встретила нас у дверей своего «крохотного» тридцатидвухкомнатного особнячка. Все было на высоте: прожекторы в саду, ярко освещенный бассейн, внушительные жаровни-барбикью и вечерние туалеты. Сама Глория Нэш являла собой смазливую воспитанную блондинку. К несчастью, она родилась на десять лет (по меньшей мере) раньше меня и самым любезным образом непрестанно напоминала мне об этом фразами типа «Ах, Дороти, как тебе удалось сохранить такую фигуру? Потом непременно поделись со мной своим секретом» или взглядами, полными «искреннего» изумления, словно то, что я в свои сорок пять держалась на ногах без посторонней помощи было каким-то волшебством. В этот вечер она избрала второй вариант, и под ее удивленным взором я чувствовала себя воскресшим Тутанхамоном. Она тут же потащила меня «приводить в порядок мою прическу», словно я в этом нуждалась. На самом же деле так выглядел один из самых занудных и неизменных голливудских ритуалов — женщинам полагалось собираться маленькими группками, орудовать расческами и каждые десять минут пудрить носы. По дороге Глория с любопытством болтала о Льюисе и засыпала меня вопросами, большинство из которых я просто игнорировала. В конце концов это стало ее раздражать, она позволила себе несколько намеков, которые я снова пропустила мимо ушей, а когда мы уже покидали ее очаровательный будуар, перешла в наступление:

— Знаешь, Дороти, ты мне страшно нравишься. Да, да. Помню, еще ребенком я видела тебя в фильме… э-э-э… Ну неважно, кто-то же должен тебя предупредить. О Льюисе говорят страшные вещи.

— Какие?

Кровь замерла у меня в жилах. Я едва не выкрикнула этот вопрос.

— Фу, какая ты настойчивая… Ну ладно… Должна сказать тебе, что он безумно соблазнительный.

— Нас с ним ничего ТАКОГО не связывает, ответила я. — Так что за вещи?

— Ну, говорят… ты же знаешь, что здесь за люди… говорят, что ты, Пол и он…

— Что? Что я, Пол и он?

— Ты везде с ними обоими, и поэтому неизбежно…

Наконец я поняла, что она хочет сказать, и вздохнула с облегчением.

— И это все? — игриво произнесла я, словно отвечая на детскую шутку (а ее намек на оргии выглядел именно так в сравнении с чудовищной правдой). — О, всего-то! Это ерунда.

И оставив ее с отвисшей челюстью, я отправилась в сад посмотреть, не умудрился ли Льюис зарезать во время перемены блюд кого-нибудь виновного лишь в том, что ему не понравилось мое вечернее платье. Он спокойно беседовал с одной из голливудских сплетниц-журналисток. Успокоившись, я с головой окунулась в вечеринку, которая неожиданно удалась. Я встретила нескольких своих старых поклонников, и они, каждый на свой манер, отпускали столько комплиментов моему наряду и фигуре, что я поневоле увидела в своей больной печени путь к омоложению. Следует сказать, что я никогда не ссорилась со своими бывшими любовниками, при встрече они смотрели на меня с легким упреком и говорили: «Ах, Дороти, тебе стоит лишь захотеть, и…», а потом предавались воспоминаниям, которые я далеко не всегда разделяла, поскольку память моя явно портилась с годами. Пол, улыбаясь, наблюдал за моей игрой с ними на расстоянии, и пару раз я перехватила взгляд Льюиса — Глория вела упорную осаду. Но я решила больше о нем не беспокоиться. Я хотела получать удовольствие. Для себя. За последние дни я уже достаточно понервничала. Мне хотелось шампанского, аромата калифорнийской ночи и искреннего смеха добрых, храбрых, красивых голливудских мужчин, убивающих только на экране.

Я резвилась, как жаворонок, и была уже немного навеселе, когда, час спустя, ко мне присоединился Пол. Рой Дэрдрайдж, король вестернов, рассказывал мне, как еще пять лет назад я разбила ему сердце, и, теряя реальность под воздействием чувств и изрядных доз мартини, с мрачной враждебностью поглядывал на Пола, который воспринимал это с полнейшим равнодушием. Пол взял меня за руку и отвел в сторону.

— Тебе весело?

— Ужасно. А тебе?

— Мне тоже. Видеть, как ты смеешься, пусть даже издалека…

Нет, что ни говори, мужчины просто очаровательны. Я решила выйти за Пола завтра же, ведь это так много для него значило. Однако я подавила порыв немедленно сообщить ему об этом, поскольку твердо придерживалась правила: никогда не произносить вслух ничего важного на вечеринках. Я ограничилась тем, что, воспользовавшись щедрой тенью магнолии, запечатлела на его щеке нежный поцелуй.

— А как там поживает наш малыш? — спросила я.

— Глория смотрит на него, как коккер-спаниэль смотрит на кость. Она ему просто шагу не дает ступить. За его карьеру можно больше не беспокоиться.

— Да, если он не успел кого-нибудь убить, — тут же подумала я.

Я решила пойти и посмотреть, как он там, но опоздала: со стороны бассейна донесся сдавленный крик, и сразу, как это бывает в романах, мои волосы встали дыбом, несмотря на сдерживающий их лак.

— Что это? — в ужасе возопила я. Но Пол уже побежал к месту происшествия, вокруг которого кольцом собирались любопытные. Я закрыла глаза. Открыв их, я увидела перед собой безразличное лицо Льюиса.

— Бедняжка Рина Купер. Она мертва, — спокойно произнес он.