Властелин замка

Нуну беспокоилась за меня. Она считала, что граф испытывает ко мне определенный интерес. Она намекала, что мужчина, который привез в дом любовницу и выдал ее замуж за своего кузена, был к тому же и убийцей и, если я позволю себе связаться с таким человеком, мне тоже может грозить опасность. Это было предупреждение.

Я принесла тетрадь в свою комнату. Мне не терпелось прочесть ее, но дойдя до последней страницы, я была разочарована — я ожидала драматических откровений.

Записи были во многом похожи на те, что я читала раньше. У нее был маленький участочек в саду, где она выращивала цветы. Ей доставляло большое удовольствие возиться с ними.

«Я хочу, чтобы Женевьева любила их так же, как я».

«Мои первые розы. Я срезала их и поставила в вазу в своей спальне. Нуну говорит, что нельзя ставить цветы на ночь в спальне потому, что они забирают весь воздух. Я сказала ей, что это чепуха, но, чтобы доставить ей удовольствие, позволила унести их».

Читая эти страницы, я тщетно искала в них упоминания его имени, и нашла его почти в самом конце дневника.

«Лотер сегодня вернулся из Парижа. Иногда я думаю, что он презирает меня. Я знаю, что я не такая умная, как те люди, с которыми он встречается в Париже. Мне действительно надо постараться что-то узнать о том, чем он интересуется: о политике, истории, литературе и живописи. Если бы только они не казались мне такими скучными».

«Сегодня мы все катались верхом — Лотер, Женевьева и я. Он наблюдал за Женевьевой. Я была в ужасе от того, что лошадь могла ее сбросить. Она так нервничала».

«Лотер уехал. Я не знаю точно, но думаю, что в Париж. Он ничего не сказал мне».

Продолжалось описание повседневной жизни. Особых событий в ней не было, но казалось, она удовлетворена этим. Ее привело в восторг празднество, которое было устроено в замке. На нем были все работники с виноградников, слуги и жители городка.

«Я сделала десять саше, — атласных и шелковых. И их все раскупили. Нуну сказала, что можно было продать в два раза больше, если бы у меня было время сделать их. Женевьева была вместе со мной за прилавком. У нас все прекрасно получилось».

«Мы с Женевьевой пригласили сегодня в замок маленьких детей. Мы учим их катехизису. Я хочу, чтобы Женевьева поняла, в чем ее обязанность как дочери хозяина замка. Мы говорили потом об этом, и вокруг все было так спокойно. Я люблю вечера, когда начинает темнеть, приходит Нуну, зашторивает окна и зажигает лампу. Я напомнила ей, как мне всегда нравилось в Каррфуре то время дня, когда она приходила и закрывала ставни... как раз перед тем, как стемнеет, так что мы никогда и не видели темноты. Я сказала ей об этом, а она ответила: «Твоя голова полна фантазий, голубушка». Она не называла меня голубушкой с тех пор, как я вышла замуж.

«Сегодня я ездила в Каррфур. Папа был рад видеть меня. Он говорит, что Лотер должен построить церковь для бедных, и что я должна убедить его сделать это».

«Я говорила с Лотером о церкви. Он спросил меня, зачем нужна еще одна церковь, когда в городе она уже есть. Я сказала ему, что папа думает, что если рядом с виноградниками будет церковь, люди смогут ходить туда и молиться в любое время дня. Это послужит спасению их душ. А Лотер сказал, что во время рабочего дня они должны беспокоиться о спасении винограда. Я не знаю, что скажет папа, когда я встречусь с ним опять. Его неприязнь к Лотеру будет еще больше».

«Папа говорит, что Лотер должен уволить Жана Лапена, потому что он не верит в бога. Он говорит, что, давая ему работу, Лотер поощряет его грехи, а Лапена нужно выгнать со всем его семейством. Когда я передала это Лотеру, он засмеялся и сказал, что сам будет решать, кто должен у него работать, и что вероисповедание Лапена его ничуть не беспокоит, и еще меньше это касается моего отца. Иногда я думаю, что Лотер настолько не любит папу, что жалеет о своей женитьбе на мне. И я знаю, что папа жалеет о том, что я вышла замуж за Лотера».

«Сегодня я ездила в Каррфур. Папа повел меня в свою комнату и заставил меня преклонить колени и молиться вместе с ним. Я часто вижу эту комнату во сне. Она похожа на тюрьму. Стоять на коленях на каменных плитах так холодно, что мои ноги еще долго потом сводило судорогой. И как он только может спать на таком жестком тюфяке, набитом соломой. Единственное светлое пятно там — распятие на стене; в комнате нет ничего больше, кроме тюфяка и скамеечки для молитвы. После того, как мы помолились, папа беседовал со мной. Я почувствовала себя такой испорченной... грешной».

«Лотер сегодня вернулся, и я боюсь. Я почувствовала, что могу закричать, если он подойдет ко мне близко. Он спросил: «Что с тобой?» А я не могла сказать ему, как я его боюсь. Он ушел из комнаты. Наверное, он очень рассердился. Я думаю, Лотер начинает ненавидеть меня. Я так не похожа на тех женщин, которые ему нравятся... на женщин, с которыми он проводит время в Париже. Я представляю их себе в прозрачных платьях, смеющихся и пьющих вино... это распутные женщины... веселые и любвеобильные. Это ужасно».