Властелины моря. История золотого века греческого флота

Среди членов экспедиции был некто Исократ, триерарх «Стефанофории» («Венценосицы»). Недавно он отличился тем, что воздвиг красивейший в городе монумент — в честь победы на одном из ежегодных фестивалей хора мальчиков, который он сам же и опекал. Принесшая успех песнь сюжетом своим имела миф о победе юного бога Диониса над этрусскими пиратами. Памятник Исократ установил в тени Акрополя, а полукружье обступивших его колонн составляло некоторый контраст возвышающемуся на скале Парфенону с его мощным дорическим ордером. По верху колоннады тянулся круговой фриз с изображением фигур пиратов, похитивших Диониса и наказанных за то превращением в дельфинов. Символизировали эту удивительную метаморфозу чудные фигуры с ногами человека и головой дельфина. Отправляясь в свой колониальный поход, Исократ получит возможность реального соприкосновения с нынешними наследниками тех легендарных морских разбойников-этрусков.

На строительство заморских укреплений у афинян было совсем немного времени. Пока Мильтиад со своими спутниками продвигался на запад, на востоке происходили события, совершенно затмившие эту экспедицию. После шести лет беспрерывных войн и скитаний по почти незнакомым грекам чужестранным краям в Персии вдруг вновь появилась македонская армия. Александр вернулся. Вернулся, вполне убежденный теперь в собственном божественном происхождении и полный решимости заставить греков уступить всем его требованиям. Но чтобы противостоять ему, Афинам понадобятся все их вновь накопленные силы.

Глава 21 Последнее сражение (324–322 годы до н. э.)

Ведь крепостная башня иль корабль —

Ничто, когда защитники бежали.

Софокл. «Царь Эдип», пер. С.Шервинского

Александр быстро дал ощутить свое присутствие. Уже летом в Олимпии, когда там проходили Игры 114-й Олимпиады, собравшие массу народа, появился царский гонец с весьма обескураживающим посланием. Царь желает, чтобы все греческие города вернули изгнанным некогда землякам гражданство, а затем и конфискованные земли. Цель этого указа об изгнанниках состояла в том, чтобы рассеять толпы наемников по новым владениям Александра. Но такое установление лишало греков независимости. Македонский царь словно забыл, что номинально они являются его союзниками — из величественных дворцов Суз и Вавилона греки представлялись не более чем подданными, проживающими в дальних краях. Оправдывая указ юридически, новый Царь царей заявил также, что отныне греки могут поклоняться ему как богу.

Дурные вести из Олимпии привез в Афины Демосфен. Не говоря уже о потоках изменников, преступников, смутьянов и иных нежелательных элементов, указ угрожал лишить афинян Самоса. Этот процветающий остров сорок лет назад отнял у персов Тимофей (никогда еще в его прославленный походный котелок не попадал такой гигантский омар), и с тех пор Афины упрямо удерживали столь завидное достояние. Дорожили они им настолько, что даже перед лицом угрозы войны с божественным Александром направили в море «Парал» — этот оплот демократии. Флагманский корабль афинского флота достиг Самоса еще до того, как туда вернулись изгнанники. А как только торжествующие местные олигархи ступили на землю острова, чтобы, в согласии с указом, вернуть себе старые владения, командир «Парала» взял их в плен и отправил в Афины. Самос — это все, что осталось от некогда могучей морской державы, и афиняне готовы были опрокинуть небо на землю, лишь бы удержать остров.

Если бы Александр и далее гнул свою линию, афинский флот в ближайшей перспективе уступил бы флоту македонскому. С тех пор как царь тронулся из Индии в обратный путь, он только и думал что о кораблях. В начале своей военной карьеры он почти не уделял внимания морю. А теперь направлял корабли в Каспийское море и Аравийский залив, приступил к строительству большой гавани в Вавилоне, обдумывал перспективы плавания вокруг африканского континента. Больше того, Александр мечтал о строительстве тысячи новых военных судов, превосходящих водоизмещением триеры, — они понадобятся ему в войнах с Карфагеном и странами западного Средиземноморья. В конце концов, в мире много земель, а он еще и одну до конца не покорил.

В начале следующего лета, через год после обнародования указа об изгнанниках, Александр призвал к себе своего нового флотоводца Неарха на предмет обсуждения всех этих новых проектов, связанных с военно-морским флотом. Этой деловой встрече было суждено стать последней в его царствовании. Уже изнемогающий от последствий очередного буйного пиршества, а еще ослабленный липким зноем вавилонского лета, а возможно, и ядом, подсыпанным ему в чашу кем-то из приближенных, Александр смертельно заболел. Он умер тридцати шести лет[11] от роду, не успев назначить себе наследника.