Властелины моря. История золотого века греческого флота

Греки прибыли сюда на закате, в то же самое время, когда сильно потрепанный персидский флот огибал мыс Сепия и входил в пролив с противоположной стороны. На северном побережье столь же протяженных песчаных полос, как у Артемисия, не было, так что частям персидского флота приходилось останавливаться раздельно, швартуясь в маленьких бухтах, известных под названием «афеты» («стартовая площадка»). В одной из таких бухт, кстати, начинал свое плавание за золотым руном Ясон и другие аргонавты. Расчеты Фемистокла оправдались, громадная численность персидского флота обернулась его слабостью — здесь имелось слишком мало мест, чтобы такая громада могла собраться воедино.

В какой-то момент из полуденной дымки выплыли пятнадцать персидских судов, направляющихся прямо через пролив в сторону греков. Что это — чистое безумие? Или парламентеры? Но скоро все прояснилось. Эти припозднившиеся корабли, не заметив рассеянных по отдельным стоянкам соотечественников, приняли греческий флот за свой собственный и пошли на соединение. Гостей немедленно окружили и препроводили к Артемисию. Среди плененных оказался один военачальник с Кипра, потерявший в шторме одиннадцать судов. А теперь по собственной близорукости терял двенадцатое — и последнее. Подвергнув предварительно допросу, пленников заковали в железо и отправили под конвоем в Истм.

В ту ночь в районе Артемисия находилось примерно пятьдесят тысяч греков. В знак благодарности за участие в судьбе своего острова эвбейцы — жители Гистеи и других близлежащих городов доставили морякам и воинам еду, дрова на растопку, скот, вообще все, что нужно для проживания. Афинские части занимали восточную половину лагеря. На якоре покачивалась 271 триера, более половины общего количества — из Афин. Подчеркивая значение внесенного афинянами вклада в общее дело, командующий флотом — спартанец выделил им завидное и почетное место на правом фланге. Остальную часть греческого флота составляли суда еще из одиннадцати городов-государств. Десять триер, почитавшихся авангардом всего соединения, пришли из Спарты. Свою лепту внесли Коринф, Сикион, Эпидавр и Трезен. Центральная Греция была представлена только триерами из Мегар и устаревшими пятидесятивесельными галерами из Опунтских Локр. Помимо того, в общие силы входили суда из Эгины, Эвбеи и Кеоса. На западной оконечности берега расположились коринфяне, чьи пятьдесят триер составят левый фланг боевых порядков греков.

Лишь Афины мобилизовали во флот все свое мужское население. Молодой Кимон и его товарищи стали теперь всадниками моря. Афинские гоплиты сменили щиты и копья на весла. Что же до тысяч обыкновенных граждан, то военно-морская экспедиция позволила им впервые в жизни испытать чувство равенства с представителями высших сословий. Весло стало великим уравнителем. Гребля требует синхронных действий, а дисциплина однозначно порождает тесную духовную общность. У богатых и бедных равно натружены ладони, равно покрыты волдырями ягодицы, равно ноет все тело, и страхи, и надежда на будущее у них тоже одинаковые. На палубах и гребных банках триер формировались новые единые Афины.

В воде, на целые мили в обе стороны, плясали огоньки — отсвет костров. Опасаться, что персы ускользнут в ночное время, не приходилось — Ксеркс приказал своим военачальникам уничтожить всех греков, вплоть до последнего сигнальщика. Серьезного сопротивления персы не ожидали, но почему бы не воспользоваться их легкомыслием? Десятимильный пролив у Артемисия скоро станет ареной морского сражения.

В тот вечер до лагеря греков добрался на утлой лодчонке персидский дезертир. Это был знаменитый ныряльщик по имени Скиллиас из Скионы. Веками ныряльщики доставали со дна Эгейского моря губку, жемчуг, кораллы, ценности с утонувших судов. Поколениями совершенствовали они мастерство и развивали выносливость, чтобы подолгу работать на глубине сто и больше футов. Дело было семейное, хотя девушки после замужества нырять, как правило, переставали. Оберегаясь от опасностей, подстерегающих в подводном мире, ныряльщики натирались оливковым маслом и брали с собой ножи. Со временем глаза их краснели от кровоизлияния, тела скрючивались от ревматизма, но драгоценности, найденные, если повезет, на каком-нибудь затонувшем корабле, могли сделать семью богатой.