Властелины моря. История золотого века греческого флота

Персы отошли, оставив греков господствовать на море. Выполняя священный долг, они подняли на борт тела убитых товарищей и отбуксировали поврежденные суда к Артемисию. После третьего, самого тяжелого, дня битвы в ремонте нуждалась едва ли не половина греческих триер. Учитывая малочисленность своего флота, греки просто не могли себе позволить терять боевые единицы. И все же они выстояли, не дали врагу вытеснить себя с моря. Празднуя на берегу одержанную победу, все проголосовали за то, чтобы награда за доблесть вновь досталась афинянам. И индивидуальный приз тоже был вручен гражданину Афин, на сей раз высокородному Клинию. Его судно было построено не на общественные деньги, полученные от добычи серебра, но, как в старые пиратские времена, на собственные средства, и команде тоже платил сам Клиний.

Пока все ужинали, впередсмотрящие заметили быстро приближающееся с запада судно. Это была афинская галера из Фермопил. Едва она коснулась дна, как на берег выскочил Аброних. Сообщения от Леонида он не привез — царь был мертв. Два дня спартанцы вместе со своими союзниками из других городов Греции отражали накатывающиеся волны вражеских атак, а главные силы пелопоннесской армии все не подходили. А наутро третьего дня с холмов спустились гонцы с сообщением, что персы прорвали линию фронта.

Ночью местный проводник-грек, минуя Фермопилы, вывел измученных копьеносцев, которых обычно называли «бессмертными», на тропу, бегущую вдоль высокой горной гряды. Вскоре Леонид оказался меж двух огней. У спартанского царя было три возможности: бежать, сдаться, умереть. Ксеркс, конечно, был бы только рад, если бы противник пошел на переговоры, но Леонид, демонстрируя в эти последние часы своей жизни истинный героизм, решил, что будет драться до самой смерти. Вдохновленные мужеством царя, за ним последовали три сотни спартанцев и тысяча воинов из города Феспии. Основной же корпус своей армии Леонид повернул на юг и одновременно посадил на галеру Аброниха с его командой из Афин. Оставшись в тылу, Леонид с тысячью тремястами воинами должен был сдерживать наступление персов, давая возможность остальным оторваться. Хоть день, да они выстоят.

В последний раз царь выстроил своих гоплитов и повел их боевым строем в горы. Теперь ему самому предстояло защищаться от врага и с фронта и с тыла, поскольку «бессмертные» в этот самый момент у него за спиной с трудом спускались с горной гряды вниз, пробираясь к узкой дороге, ведущей от района боевых действий. Убедившись, что сдаваться греки не намерены, Ксеркс обрушился на них с такой яростью, что его собственные люди, оказавшиеся на фланге наступающей массы, попадали в море, и многие утонули. Греки сражались с отвагой обреченных. Когда закончились или сломались копья, они вступили в ближний бой, орудуя и мечами, и голыми руками. Они не капитулировали даже после того, как был сражен Леонид. В конечном итоге Ксерксу пришлось послать на поле боя легковооруженный отряд, который напустил на оставшихся в живых греков тучу стрел. Это решило дело. Дорога на юг оказалась открыта. Бессильные хоть чем-то помочь товарищам, афиняне во главе с Абронихом оставались на галере до последнего и, лишь убедившись, что все кончено, решили удалиться.

Полученные из Фермопил известия круто переменили ситуацию. Измученным морскими боями минувших трех дней, особенно последнего, грекам оставалось лишь немедленно оставить Артемисий. Потому что, если дожидаться рассвета, персы сядут им на хвост. Так что выходит, мудро они поступили, заранее отправив в Фермопилы афинскую галеру: это позволяет им выиграть у персов несколько часов. У Ксеркса там кораблей нет, а гонцам, чтобы по суше добраться с новостями до Афет, понадобится не меньше суток.

Фемистокл делал все от него зависящее, чтобы обеспечить благополучный отход и поднять дух товарищей. Он предложил сразу грузиться на суда, но одновременно подбросить в горящие по всему берегу костры побольше дров. Так они не погаснут всю ночь, быть может, это заставит персов думать, что греческий флот по-прежнему остается на месте. Фемистокл также поделился с соратниками новым планом, направленным на то, чтобы убедить греков с востока страны лишить Ксеркса своей поддержки на море. По дороге на юг он оставит на скалах письмена, взывающие к ионийцам присоединиться к своим братьям-грекам в общей борьбе за свободу.