Властелины моря. История золотого века греческого флота

Оставалось выбрать маршрут и место назначения. Будучи уверен, что армия Ксеркса, объединившись с флотом, в самое ближайшее время обрушится на Аттику, Фемистокл убедил Эврибада, что идти надо не в Коринф, а на Саламин. Тут, на острове, афинские старейшины давно учредили правительство в изгнании. Они снабдят флот всем необходимым, точно так же, как у Артемисия это сделали эвбейцы. А в хорошо защищенных водах Саламина греки смогут сдерживать напор армады Ксеркса до тех пор, пока погода не внесет зимой свои коррективы. В Фермопилах пали первые герои — мученики сопротивления. Дух Леонида и его людей уже чувствовался во всем греческом флоте, готовом перекрыть еще одну дорогу — на сей раз не горную, но морскую.

Ничто, однако, не могло скрыть того печального факта, что жертвы, принесенные у Артемисия, оказались напрасными. С каждым очередным гребком греки приближали армаду Ксеркса к сердцу родины. И никто из афинян не смог бы в этот горький час поверить, что придет день и поэт восславит Артемисий как место, «где афинян сыны заложили славный свободы оплот» (Пиндар).

При свете полной луны, прокладывавшей на воде блестящую серебряную дорогу, греческие триеры одна за другой отваливали от берега. Позади, на пустом берегу полыхали костры. Фемистокл шел впереди с отрядом самых быстроходных судов. За ним — коринфяне, далее — основные силы объединенного флота. Замыкали процессию афинские триеры. Через несколько часов авангард достиг крайней западной точки Эвбеи — мыса, стреловидно нацеленного на материковую часть Греции. В пятнадцати милях впереди, по ту сторону пролива, за отмелью, лежали Фермопилы.

В районе Горячих Ворот над отдаленным берегом поднималось какое-то нездешнее зарево. Это были огни персидского лагеря — победные фейерверки, сторожевые факелы, костры, на которых жарилось мясо, наконец, полыхающие огни жертвенников. Армия Ксеркса впервые попробовала вкус греческой крови и вот теперь отмечала это событие. Где-то там, посреди жутковатой пляски всех этих огней, покачивалась на пике отделенная от туловища голова Леонида — главный трофей Ксеркса. А в море, скрытая тьмой, проходя мимо сцены, на которой разыгрывался пир победителей, скользила призрачная цепочка кораблей. Она тянулась на юг, в сторону ночи.

Глава 5 Саламин (Конец лета 480 года до н. э.)

Раздался клич могучий: «Дети эллинов,

В бой, за свободу родины! Детей и жен

Освободите, и родных богов дома,

И прадедов могилы! Бой за всех идет!»

Эсхил. «Персы», пер. С. Апта

Час за часом персидские часовые вглядывались со стороны Афет в мерцающие в отдалении огни лагеря греков. Моряки и воины тем временем отдыхали. Где-то около полуночи тишину нарушил донесшийся с той стороны пролива плеск воды. Лунный свет упал на небольшую лодку, быстро приближающуюся к берегу. Из темноты донесся чей-то голос: сидевший за веслами грек заявил, что у него есть сообщение для персидских военачальников. Лодка причалила к берегу, разбудили спящего со всеми остальными переводчика, и гость заговорил.

По его словам, прибыл он из Гистиеи, городка на Эвбейском побережье, неподалеку от Артемисия. Некоторое время назад он то ли увидел, то ли услышал от кого-то, что мимо, направляясь на запад, идут греческие суда. Ему сразу стало понятно, что они возвращаются домой, бросая жителей города на произвол судьбы. И вот, после того как в темноте исчезла последняя триера, он собрал команду и поплыл сюда в надежде на награду или хотя бы на доброжелательное отношение к жителям Гистиеи. Если персы немедленно организуют погоню, то, догнав греков, можно будет нанести им удар с тыла и покончить с противником раз и навсегда.

История показалась персам несколько фантастической. Всего несколько часов назад они собственными глазами видели, как дерзкие греки возвращались к Артемисию, потрепанные после трехдневных стычек, но все еще сохраняющие боевой дух и потому опасные. И пылающие костры хорошо видны отсюда. Греки щедры на выдумку и хорошо известны своими фокусами: наверное, и эта история, с начала до конца, не более чем ловушка. Не иначе, их хотят то ли выманить из безопасных гаваней Афет, то ли истощить ночной погоней. Не зная еще ничего о прорыве Ксеркса под Фермопилами и боясь совершить промах, персидские военачальники взяли человека из Гистиеи под стражу и послали несколько судов на юг проверить, правду ли он сказал. Вернулись гонцы, когда небо на востоке уже светлело. Да, они нашли город опустевшим; единственный признак жизни — догорающие костры.