Властелины моря. История золотого века греческого флота

Растерянным и безрадостным победителям не оставалось ничего, как вернуться на западный берег, где стояла лагерем афинская армия. Она понесла тяжелые потери, ведь наряду с фортами Гилипп захватил мачты и паруса быстроходных триер, а также большинство военно-морских складов. Достались противнику и деньги на продовольствие, хранившиеся в деревянных сундуках. Сиракузцы немедленно разослали в разные стороны военные отряды в поисках поддержки со стороны других городов. Обнаружив в южной Италии корабли с провизией для афинян, а на берегу запасы древесины, на которые рассчитывал Никий для ремонта своих триер, они суда потопили, а дерево сожгли. Водным путем Никий теперь ничего не получит для своего флота.

Тем временем Большая бухта, что ни день, становилась ареной морских сражений. Вынужденные в условиях беспрерывных стычек придумывать все новые ходы, обе стороны демонстрировали недюжинную изобретательность и инженерное искусство. По распоряжению Никия афинские инженеры, вогнав в податливую землю длинные деревянные колы, превратили открытый берег, на котором лагерем стояли войска, в искусственный затон. А когда выяснилось, что береговые укрепления не обладают достаточной прочностью, на том же месте установили пустые корпуса грузовых судов с их швартовыми палами из железа или свинца. Если сиракузская триера попытается пробиться через эту преграду, тяжелая металлическая тумба опустится и пробьет дыры в ее корпусе, и та потонет.

Помимо того, афиняне превратили один из самых вместительных своих транспортных кораблей в плавучую крепость с деревянными башнями и щитовым прикрытием. Этот левиафан, на котором столпились лучники и метатели дротиков, протащили к самому городу. Далее афиняне осуществили рискованную операцию, поставив заградительный обстрел метательными снарядами, позволивший прикрыть нанятых за деньги ныряльщиков, прыгающих в воду с маленьких лодок. Их задачей под водой было либо вытаскивание из грунта, либо подпиливание деревянных кольев, с помощью которых сиракузцы рассчитывали укрепить стоянку собственных кораблей.

Жители Сиракуз, впрочем, тоже не дремали. Убедившись, что на море противник имеет преимущество, они позаимствовали у коринфян позднейшие новшества и изменили конструкцию своих триер. Дабы противопоставить нечто маневренности афинских кораблей, они укрепили носовую часть длинными деревянными балками. Помимо того, сиракузские корабелы срезали узкие бивни своих таранов, превратив их в некое подобие свиных рыл, только из прочного дерева. Теперь у сиракузцев появилась возможность атаковать противника с носа, сметая непрочные гребные рамы и выводя из строя верхние ряды гребцов. А тут уж, лишив афинян подвижности, можно атаковать их на маленьких лодках, забрасывая беззащитных гребцов дротиками.

В ходе этих столкновений чаша весов начала постепенно клониться в сторону спартанцев. В конце концов из Афин прибыло долгожданное подкрепление — семьдесят три полностью укомплектованные триеры под командованием Демосфена и Эвримедонта. И все равно афинянам никак не удавалось перехватить инициативу. Через несколько дней после прибытия Демосфен умудрился проиграть ночной бой на высотах к северо-западу от города. После этой неудачи он категорически заявил, что, пока не поздно, от этой долгой и дорогостоящей военной экспедиции нужно отказаться. Эвримедонт поддержал его. Вдобавок к сухопутным и морским поражениям в многолюдном лагере пошла лихорадка — рядом были болота, а жара стояла немыслимая.

В донесениях собранию Никий продолжал смутно намекать на то, что проафинская партия внутри Сиракуз скоро откроет ворота в город. Но и он в конце концов согласился снять осаду, правда, при том условии, что на него не ляжет никакой ответственности. С максимально возможной скрытностью экипажи начали готовить суда к отплытию; гоплиты тем временем грузили утварь и продовольствие. Выходить решили ночью, в середине месяца, когда полнолуние позволит рулевым безопасно вывести суда из Большой бухты.

Дождавшись в назначенный день заката, афиняне смотрели, как над выходом из бухты из-за горизонта постепенно поднимается луна. За два часа до полуночи, однако, наступило полное лунное затмение. Над Большой бухтой сомкнулась непроглядная тьма, и афиняне сочли это дурным предзнаменованием. Охваченные ужасом, они отказались от своих планов, по крайней мере сегодня. Увы, среди афинских военачальников не было своего Перикла, который мог бы растолковать небесную механику затмений. Никий, человек в высшей степени суеверный, обратился к своим предсказателям. Те объявили, что до следующего полнолуния, отделенного от нынешнего момента девятью днями по три раза, никаких действий предпринимать нельзя. Охваченный религиозным ознобом, Никий скомандовал отбой.