Властитель душ

– Жалкий дурак! О матери ты подумал? Об отце подумал? О бедной бабушке вспомнил? Покончить с собой из-за какой-то мрази! Шлюхи! Поганой американки!

Женщины снова вступились:

– Опомнитесь, Марта Александровна! Угомонитесь! Вы себя погубите! Вы его убьете! Посмотрите, он побледнел… Доктор, доктор, дайте генеральше капель!

– Мама, я не могу слышать ваших упреков! – стонал Митенька. – Мне нужна Элинор!

– Она вернется, голубчик, вернется, – утешала его бабушка.

– Сынок, будь мужчиной! – Генерал так разволновался, что слишком крепко прижал собаку, и она пронзительно взвизгнула.

– Вернется? – рычала генеральша. – Пусть только попробует! Я ее с лестницы спущу! Задушу! Затопчу обратно в грязь, откуда она вылезла. И эту мразь я называла дочкой?! Трудилась на нее как раба! Хотя сразу ее раскусила… Но ради Митеньки на все закрыла глаза. Я, генеральша Муравина, готовила на нее, выносила за ней, стелила постель этой дряни! Четыре тысячи заплатила, чтоб… Нет, пусть мне вернут деньги!

Она резко обернулась к Дарио и взглянула на него с ненавистью.

– Чтоб завтра же их вернул! Ни днем позже! Тратиться на такую девку!

Тут, по счастью, она упала в обморок; ее сын тоже потерял сознание.

Дарио воспользовался всеобщим замешательством и выпроводил остальных из комнаты. Оставшись один, он поволок генеральшу в соседнюю комнату и там плеснул ей в лицо остаток воды из таза. Генеральша очнулась.

– Доктор! Я не стану платить за невестку, – сказала она, едва открыв глаза. – Прошу немедленно возвратить мне деньги.

– Да вы с ума сошли! – Дарио пришел в бешенство. – Разве я виноват, что ваша невестка сбежала?

– Вы не виноваты, но нельзя позволить, чтобы говорили, будто я отдала убийце сына еще и четыре тысячи франков. А знаете ли вы, какой ценой они мне достались? Чтобы заплатить вам, я была вынуждена продать обручальное кольцо и иконы, которые моя лучшая подруга отдала мне в залог. Она плакала, целовала мне руки, умоляла подождать еще неделю. Моя подруга детства была в отчаянии, и все ради этой шлюхи! Помогла ей избавиться от ребенка, который и Митенькиным-то не был!

Дарио едва сдерживал истерический смех: «Подумать только, больше всего ей обидно, что она убила чужого ребенка, а не родного внука!»

– Мне тоже неоткуда взять денег! – закричал он в гневе. – Отдам, когда смогу. Подождите. Где я их достану теперь, скажите на милость? Я расплатился с давними долгами. У меня осталась всего одна тысяча, а завтра возвращается из больницы жена с ребенком. В конце концов, я не должен вам ни франка! Я заработал эти четыре тысячи!

– Может, расскажете всем, каким образом? – издевательски засмеялась генеральша.

– А также о вашем участии в этой истории!

– Это грязный шантаж! – с ненавистью прошипела она.

– Да поймите же вы, безумная…

– Я прекрасно понимаю одно: у меня каждый франк на счету! Все здесь едят мой хлеб! Мой муж – беспомощное существо, неспособное себя прокормить, и мой сын – не лучше. Знаменитая актриса, сама генеральша Муравина, с утра до ночи гнет на них спину как последняя раба! Когда я отдала вам четыре тысячи, у меня сердце кровью обливалось. Но пришлось пожертвовать всем. Ради сына! Теперь эта дрянь сбежала, а мне что же, прикажете молчать и радоваться, глядя, как вы с женой блаженствуете, проживая мои денежки?! Запомните, доктор, эта семейная тайна, так и быть, останется между нами, но, если вы завтра же не вернете четырех тысяч, можете убираться из моего дома. А коль скоро вы задолжали мне за три месяца, я заберу все ваши вещи до последней. Вы выйдете отсюда нагишом, и весь город узнает, что вас прогнали с позором.

Дарио сейчас же представил, что будет с его репутацией, как рухнут последние надежды. У него не было сил бунтовать. Жизнь не научила его открытому бунту, он привык противиться тайно, упрямо и терпеливо карабкаться вверх, несмотря на обвалы, таить и накапливать мощь сопротивления под маской кротости.

– Успокойтесь, Марта Александровна, – проговорил он, – я завтра отдам вам деньги.

5

Дарио прекрасно понимал, что генеральша привыкла самовластно править запуганными домочадцами и жильцами, а потому, вопреки логике и здравому смыслу, будет настаивать на самом несправедливом и неисполнимом требовании с ослиным упрямством и любыми средствами добьется своего. Необходимо завтра же раздобыть деньги.

Остаток ночи он ворочался в постели, но так и не смог уснуть. Поднялся с первыми лучами солнца. И сейчас же вышел из дома. У него на все про все – один день. И чем день длиннее – тем лучше. На самом деле Дарио понятия не имел, куда и к кому идти. Внезапно в голове прояснилось, он стал соображать с невероятной быстротой. Мысль рыскала, точно зверь, уходящий от погони, металась из стороны в сторону, отыскивая выход, и разом охватывала все пути и возможности.