Властители льдов

– Что? – вмиг возмутился мужчина, судя по выражению лица которого, не ожидавший подобного ответа.

– Лучше прояснить этот момент сейчас, господин Брэман и другие представители Совета. Не стоит заблуждаться на мой счет, принимая меня за обычную женщину, которую, пользуясь властью и силой, можно принудить к выполнению поставленных условий. Не стоит заблуждаться насчет моей беззащитности, поскольку, в случае нападения, мне совершенно не хочется защищать помимо себя, еще и вашу стражу. Это хлопотно.

– Да как ты… – вновь изменившись в лице, жестко заговорил он.

– Хватит, – столь же твердо произнес Джодок. – Мы не станем принуждать тебя, но просто знай, если будет необходимость, то ты можешь обратиться к нам за защитой.

– Вы тоже имейте это в виду, – с улыбкой на губах согласилась я.

– Но… – попытался вновь высказаться Брэман, но был тут же прерван Ердом:

– Хватит. Закончим на этом.

Как мне показалось, Совет был готов к тому, чтобы объявить о том, что все свободны. Только вот у нас с Тэо было еще одно дело.

– Коли уж так сложилось, что теперь вы понимаете, что я именно та, кто вам нужна, – несмело заговорила я, обращаясь к старейшинам. – Я и Тэо, – указала взглядом на своего друга, стоявшего все это время рядом со мной. – Мы хотели бы обратиться к вам с просьбой.

– И о чем же вы хотели попросить? – с улыбкой поинтересовался Адаль.

– Во время церемонии нами было принято решение по поводу одного человека, и мы оба сошлись во мнениях, что можем ему помочь.

Я не стала говорить, что мы можем попытаться это сделать, потому как верила, что у нас точно получится.

– О ком вы говорите? – спросил Агро, рядом с которым сейчас стоял Шонайя. Мальчик казался неимоверно уставшим от всего происходящего, и сейчас только и делал, что ждал, когда же все закончится.

Отпустив руку Брэйдана, я медленно подошла к его отцу, и, встав напротив него, опустилась на корточки так, чтобы мое лицо оказалось напротив лица Шонайя. Мальчик изумленно вздрогнул, его и без того большие серые глаза распахнулись, не скрывая удивления. Я немного сомневалась, как следует вести себя с ним. Ведь Шонайя лишь выглядел ребенком, или же таковым и оставался на протяжении всех этих лет, не имея возможности повзрослеть, как любой другой человек. Но, поразмыслив немного, пришла к выводу, что стоит просто говорить, как с человеком. Ведь это только взрослые думают, что дети ничего не понимают. На самом же деле своей чистой искренней душой они видят гораздо больше, чем кажется.

– Я говорю о тебе, Шонайя, – сказала я, всматриваясь в его бездонные серые глаза.

– Обо мне? – как-то несмело сказал он и заозирался по сторонам. Видимо, Шонайя никак не ожидал подобного поворота событий, и сейчас оказался попросту не готов к такому.

– Да, – кивнула я в ответ и легко улыбнулась. – Я знаю, что ты родился очень давно, но не знаю, хочешь ли ты изменить то, как сложилась твоя судьба. Решение будет за тобой, и ты должен понимать, что ты приобретешь, а что потеряешь, если согласишься. В первую очередь ты станешь расти.

После этих моих слов на самом дне огромных детских глаз загорелся огонек несмелой надежды. Казалось, мальчик даже дышать перестал в этот момент.

– Но кое-что изменится, Шонайя, – вновь заговорила я. – Ты не сумеешь сохранить свой дар…

– Это проклятый дар, – истово воскликнул мальчик, сжав маленькие кулачки. – Разве могу я жалеть о том, что приносило мне только боль? С рождения знать, кто и что думает не только друг о друге, но и обо мне… О том, как жалеют они меня!

– Шонайя, – взяла его за руку я. – Ты считаешь, что «жалость» это плохо? Но это не так. «Жалость» стоит дорого, но почему-то мало кто ценит ее.

– Ты не понимаешь!

– Жалеть кого-то – значит понимать боль этого человека. И то, что окружающие жалеют тебя, значит, что они воспринимают тебя ближе, чем ты думаешь. Но сейчас я хочу, чтобы ты знал и еще кое-что. Ты не сможешь сохранить бессмертие, понимаешь?

Мальчик немного нахмурился, а потом очень серьезно сказал:

– А разве то, что у меня есть сейчас, стоит дороже нескольких десятков лет, на протяжении которых я смогу ощутить, как меняется жизнь? Смогу стать юношей, научусь держать меч, полюбить женщину и создать с ней семью? Смогу увидеть мир не из окна Дома Совета, а стоя на носу своего корабля. Вдохнуть стылый воздух и ощутить соленые капли на своем лице, стать мужем своего рода.

Теперь я понимала, как сильно ошибалась, думая, что малыш, стоящий передо мной, имеет сознание ребенка. Я видела, что уже очень давно этот мальчик стал мужчиной. Но меня смущал один момент. Я очень боялась, что подобное положение могло надломить психику, и во время взросления этот надлом может всплыть самым неожиданным образом.

– Есть еще кое-что, что я хочу тебе предложить, – тихо сказала я.

– Что же? – спросил он, жадно пожирая меня взглядом, словно боялся, что я скажу, что все это была лишь шутка и ничего не получится.

– Хочешь начать все сначала?..

– Как это?