Властители Рима

Римляне и в этот раз действовали решительно и быстро. Чтобы не дать германцам объединиться, Дубий Авит попросил о помощи легата Верхней Германии Куртилия Манция, который сменил к тому времени Луция Ветера, и тот, по словам Тацита, переправившись через Рейн, «показал наше оружие в тылу неприятеля, ввел свои легионы в пределы тенктеров, угрожая им истреблением, если не порвут с ампсивариями. И после того, как те от них отступились, той же угрозой были устрашены и бруктеры; вслед за ними, не желая разделять чужие опасности, покинули ампсивариев и другие, и, оставшись в одиночестве, это племя отошло назад к узипам и тубантам». Гонимые со всех сторон ампсиварии скоро «потеряли убитыми в чужих краях всех, способных носить оружие, тогда как старики, женщины и дети стали добычею различных племен».

Разгром ампсивариев произошел в 58 году. В том же году, по сообщению Тацита, произошла ожесточенная битва между двумя крупными германскими племенами — хаттами и гермундурами. Оба племени пообещали принести побежденных в жертву богам, и по данному им обету у побежденных подлежало истреблению все живое — не только воины, но и остальные люди, кони и т. д. Хатты потерпели поражение, после чего значительная часть этого племени была истреблена. Несомненно, что большие потери были и у гермундуров.

Казалось бы, теперь, после стольких междоусобиц среди германских племен, римляне могли бы легко разбить и покорить их. Легкость, с какой были разбиты и изгнаны фризы, уничтожение ампсивариев, молниеносные действия против тенктеров, бруктеров и других племен показывают, что разгром германцев был бы неминуем. Что же сдерживало легатов? Почему они не воспользовались столь выгодной ситуацией, когда противник устрашен, разобщен, да еще и ослаблен междоусобными войнами?

Колонны храма Юпитера в Баальбеке, Ливан. I в.

Корнелий Тацит не пытается это объяснить. Далее он просто упоминает о том, что летом того же года в землях союзного римлянам племени убиев бушевали «вырвавшиеся из-под земли огни» — торфяные пожары, «повсюду истребляя поместья, пашни, деревни…» и даже подступая к стенам основанной римлянами Колонии Агриппины (будущего Кельна).

Римских легатов остановила не боязнь полыхавших пожаров, а боязнь действовать без приказа императора — стать славнее императора было опасно. Если бы Нерон решил тогда лично возглавить поход, то легко мог бы восстановить римское владычество до берегов Эльбы. Но Нерон вовсе не желал покидать Рим и добывать себе славу в лесах Германии, предпочитая житью в походных палатках жизнь в роскошных дворцах. Дать же дополнительные силы своим легатам, а значит, возможность покрыть себя славой он тоже не хотел. Нерон видел себя прежде всего певцом, возницей квадриги, которому рукоплещет стадион, — слава воина его не прельщала. А кроме того, земли империи не были перенаселены, и императору было вовсе не нужно искать новые территории, дабы дать там участки ветеранам или разместить излишки подданных. Рим купался в роскоши, но это изобилие развращало… Во времена ранней республики в римских семьях было от 5 до 15 детей. Рим вынужден был расширять свои пределы, чтобы дать им земли для пропитания. Римлян не могли сломить никакие поражения, так как потери быстро возмещались подраставшей молодежью, а на завоеванные территории выводились все новые и новые римские колонии. Теперь же во многих римских семьях, особенно в семьях римской знати, вообще не было детей. С такой проблемой столкнулся уже Октавиан Август, но ко времени правления Нерона эта проблема стала еще более актуальной. К этому времени римляне прекратили осуждать использование контрацепции и широко такими методами пользовались — без детей было куда проще развлекаться, а уход в старости обеспечивали рабы.