Властители судеб Европы: императоры, короли, министры XVI-XVIII вв.

Уже в день смерти Ришелье Людовик XIII вызвал к себе Мазарини и объявил, что назначает его главой Королевского совета. В провинции и парламенты французских городов было отправлено королевское уведомление, в котором говорилось: «Богу угодно было призвать к себе кардинала де Ришелье. Я принял решение сохранять и поддерживать все установления его министерства… и призвал к себе на службу кардинала Мазарини, в способностях и верности которого я имел возможность убедиться». Новоиспеченный министр очень гордился всем, чего он достиг. Но он прекрасно понимал, что его положение еще очень шатко, как и приобретенное им состояние — ведь деньги имеют обыкновение утекать сквозь пальцы. Пока желанию великих и самых высокопоставленных людей Франции — Гастона Орлеанского и принца Генриха Кон-де — захватить власть он не мог противопоставить ничего, кроме своих способностей и питаемых к нему со стороны королевы чувств. Союзником принцев крови был Парижский парламент.

Кардинал Джулио Мазарини.

Смерть Людовика XIII, наступившая в мае 1643 г., взбудоражила французскую столицу. «Король умер, да здравствует король!» Новому французскому монарху Людовику XIV тогда еще не было и пяти лет. Согласно завещанию покойного короля, при регентше Анне Австрийской создавался Совет, в который должны были войти Гастон Орлеанский, принц Конде, кардинал Мазарини, канцлер Сегье, господа де Нуайе и де Шавиньи. Без ведома и одобрения Совета королева не вправе была принимать какие-либо решения. Гастон Орлеанский и принц Конде желали, однако, сами, без вмешательства Совета, куда входил хитрый и осторожный Мазарини, ставший для них несносным, влиять на королеву. Поэтому с согласия и одобрения этих двух высокородных лиц парламент кассировал завещание Людовика XIII и провозгласил Анну Австрийскую регентшей с почти неограниченными правами. Но королева тут же назначила кардинала главой своего Совета и первым министром.

Что представляла собой Франция в начале правления Джулио Мазарини? Наследство Ришелье оказалось очень тяжелым. К 1643 г. стало невозможным увеличивать размер прямого налога (тапьи). Деревня была истощена затянувшейся Тридцатилетней войной, недоимки достигли огромных размеров. Стороннему наблюдателю казалось, что финансовая политика регентства выглядит крайне неуверенной. Новые налоги вводились, а после протестов парламента отменялись. Правительство Мазарини пыталось повысить сборы с ввоза в столицу продовольствия, обложить то домовладельцев (которые в ответ повышали квартплату), то вообще всех зажиточных, то купцов, то ремесленников. Повсюду оно сталкивалось с протестами и волнениями, и все новые группы населения начинали видеть в парламентариях защитников своих интересов. В Парижском парламенте звучали речи о том, что бедам придет конец, если обложить ненавистных всем финансистов Мазарини, которые удачно воспользовались военным временем, чтобы набить себе карманы. Конечно, они делились с первым министром, и он знал, что это в основном нечестные деньги. Но Джулио, без меры любивший золото, предпочитал этого не замечать. Надо признать, в первые годы своего правления Мазарини не очень хорошо умел управлять экономикой и финансами вверенного ему государства. Но, пожалуй, в военное время с этими проблемами справиться без издержек не смог бы никто, даже финансовый гений. Однако Мазарини предстояло сильно поплатиться за это и выдержать бурю, которую даже в мыслях не мог себе представить покойный Ришелье. С началом регентства в столицу вернулись все изгнанные при бывшем министре аристократы-оппозиционеры, надеясь получить награды и восстановить свои привилегии. Поначалу Мазарини тщательно скрывал свое стремление к власти и богатству. Неудивительно поэтому, что оба принца (Гастон и Конде) первое время ничего не имели против нового первого министра и даже оказывали ему покровительство. Но Джулио ловко пользовался промахами своих врагов и умел обходить притязания тех, кто домогался его милостей, заставляя надеяться на еще большие. Не достигнув желаемого, многие аристократы, возглавляемые герцогом де Бофором, перешли в оппозицию к первому министру, в результате чего Мазарини пришлось подавить мятеж, вошедший в историю под названием «Заговор важных».

Однако в 40-х гг. все свое внимание и таланты Мазарини перенес на внешнюю политику, где проявил себя во всем блеске и достиг наилучших результатов. И подобно многим другим политикам, например Оливеру Кромвелю в Англии, его авторитет за границей был неизмеримо выше, чем у себя в стране.