Властный, страстный и отвязный, или...

Уж не знаю, что со мной произошло, но в течение последующих двух часов я, на потеху всем угрюмым узникам, достойно исполнял песни из репертуара Элвиса Пресли. Разумеется, вкупе с отвязными и возмутительно разнузданными танцами под аккомпанемент стучащих в такт жестяных кружек и одобрительных хлопков товарищей по несчастью. После «Тюремного рока»**, когда мой голос уже заметно охрип, я на надрыве выдал «One night with you»*** и вдруг... заметил седовласого. Оказывается, он сидел на ступеньках у входа в этот каменный чулан и с прежним хитрым прищуром наблюдал мои головокружительные голосовые кульбиты и всевозможные па.

Последние слова песни я проглотил. Наступила резко контрастирующая с моими воплями тишина.

Седовласый поднялся и нарочито медленно подошел к моей клетке. Пододвинув себе стул, он уселся с внешней стороны.

- Эта, твоя последняя песня, пришлась особенно к месту и ко времени, - язвительно заметил он. - Откуда ты знаешь столько песен? 

- В чем меня обвиняют? – вопросом на вопрос ответил я, прислонившись плечом к прутьям клетки.

- В декларации любовной лирики. А теперь еще и в музыкальном жанре.

- Что? – усмехнулся я. – Ваш казначей сам попросил...

- Во-первых, он попросил признаться в любви ему, а во-вторых, ты допустил еще одну ошибку: ты заставил слушать других о возвышенной любви. Это прямое нарушение нашего законодательства.

- Вам не кажется, что вы здесь все... как бы это помягче выразиться... немного долбанутые?

- Отнюдь, - пожал плечами Седой. – В каждом из миров свои рычаги давления.

Мы замолчали и многозначительно уставились друг на друга.

- Вы не просто король, - прошептал я, догадавшись. - Вы - воплощенный эгрегор этого мира.

- Да, - заговорщицким шепотом признался он.

- Тогда давайте сразу к делу, - вытянулся я, вернув своему телу нормальное положение, а духу - не расхлябанно-вальяжное состояние, а вполне достойное для равноправной беседы. – Если вы в курсе иных миров, вы должны помочь мне. Волею судьбы я оказался в вашем мире, но не стремлюсь здесь задерживаться дольше необходимого. Мне нужно будет съездить забрать кое-что... кое-кого... Это три дня езды, и я сразу же вернусь. После чего можем приступать к подготовке открытия портала. Если у вас имеется артефакт или древняя дверь, на которой не стоит печать Высших, и вы знаете, как ее открыть, то я буду премного благодарен. Я отношусь к высшей касте. Мой ранг, и ранг моего отца, который я наследую...

Меня прервал его смех. Тихий такой, ядовитый, похожий на капанье кислоты из старой трубы какого-нибудь заброшенного завода.

- Ты и впрямь полагаешь, что я отпущу тебя? – расплылся он в садистской улыбке.

 - А почему – нет?

- Я столько веков потратил на поиск неизвестной земли, на политический переворот, на искоренение всех этих опасных глубоких чувств... и на уничтожение порталов, что теперь я ни за что не позволю какому-то... хм... демону помешать мне.

- В чем, интересно?

- Ты – смертник, так что я спокойно скажу тебе, - и он подался вперед, просунув своё узкое лицо сквозь прутья первого барьера клетки. – Думаешь, я сам не вижу, что происходит вокруг? О, мальчик, как ты юн! Ты полагаешь, что весь этот разврат происходит по воле случая?

- Не стоит недооценивать своих врагов. Пусть даже смертников, - зло процедил я, - мне многое известно.

- Именно поэтому ты в двойной клетке, мой дорогой... странник... – и я понял, что весь мой неосторожный вчерашний разговор с привратником ему давно известен. – То, что ты называешь любовью – не существует.

«Бац! Один-один!» – радостно завопили мозгоправы внутри меня.

«Да заткнитесь вы!» – огрызнулось сердце, которое с каждой минутой проигрывало неравный бой губительной стуже, заполнявшей меня изнутри.

- Там, на рыночной площади, и сегодня при отборе в гаремы, ты видел лишь часть представления.

- Я понимаю, нет предела совершенству. Совершенствоваться можно и в разврате.

- А ты предлагаешь мне идти на поводу у естественной моногамии? Нет, дорогой друг, я предпочитаю распространять естественную полигамию!

- Люди не настолько глупы, - усмехнулся я, - кто-нибудь обязательно догадается. Хотя бы применит сравнительное мышление: у тех птиц и млекопитающих, кого отличает действительно развитый интеллект, – у них преобладает моногамия. Вороны, киты, волки, лебеди и другие – у них у всех старинные гены. При производстве этих видов были использованы чистые древние образцы – те самые первые и последние, что удалось привезти Кетцалькоатлю. Из тех, чистых образцов, позднее выделили наиболее удобные нам виды и их мутации, так появились подвиды и подклассы.

- Люди давно перестали сравнивать и искать, - презрительно усмехнулся Седой, покачав головой. 

- Но они хотя бы должны задаваться вопросом, почему во все времена и во всех измерениях богам дарят исключительно девственниц. Посвященный человек знает, что изначально жрицами храмов являлись только девственные девы.