Властный, страстный и отвязный, или...

- Говорила же, что это ты храпишь, а не я, - самодовольно пожала плечами она, не смотря в мою сторону, - вот, запиши теперь в свою летопись. И... знаешь... голыми спят только ненормальные извращенцы! – высказалась она, шмыгнув за дверь спальни.

- Зато теперь счет сравнялся! – крикнул я ей вдогонку. – Мы одинаковое число раз видели друг друга обнаженными.

- Запомни это историческое событие, - донеслось из гостиной.

- Непременно, - процедил я, посмотрев на часы. Было восемь утра. На часах... Их я тоже бросил в мешок.

К 9 часам я был укомплектован не хуже Санты Клауса с мешком подарков наперевес.

- Клептоман! – поставила диагноз Акада-Акакайос, садясь со мной в карету.

- Королевские конюхи, как я слышал, имеют приличное жалование. У тебя всё еще остается мизерный шанс честно подзаработать. Не думаю, что конюхи оставят тебя без оплаты. На миниюбку точно хватит.

Она надулась, натянула на себя свою чалму, и мы поехали.

Основной проблемой был кучер. Требовалось отвлечь мужичка, чтобы выяснить, где сбагрить королевское добро. Но это оказалось нетрудно. Сославшись на немого, тупенького и никчемного Акакайоса, я попросил кучера сбегать... туда... сюда... А пока он бегал, я носился с высунутым языком. Но-таки выяснил, к кому обращаться.

Вскоре мой мешок опустел, а кошелек потяжелел. И я приказал ехать за городские ворота, крутиться там на постоялом дворе, возле всяких лавочек и забегаловок и вот... так неожиданно... мой Акакайос исчез, а вместо него в карету села...

- Здесь занято, нечего ломиться! - отмахнулся я, не сразу узнав Акаду. – О! Так это ты?! – вытаращился я, не веря собственным глазам.

Подумать только, что с женщиной делает платье!..

- Ох, Акада, мне сразу вспомнился лозунг какой-то рекламной кампании: «Ткань продаёт мебель». Или если перефразировать, то получается: «Платье продает женщину».

Звонкий получился шлепок. От пощечины. Ладно, на этот раз хоть заслуженно, а то взяла в привычку лупить меня просто так...

Обратно мы ехали молча. Она смотрела в окно, то и дело поправляя маленькую шляпку с вуалью, а я смотрел на нее... нет, не на шляпку. 

- Тебе к лицу такой... нежно-розовый цвет... – вырвалось у меня, когда мы уже вернулись во дворец.

- Сейчас ты скажешь, что я на поросенка в нем похожа? – гневно сощурив глаза, повернулась Акада.

- Да нет же... – даже опешил я. – Что ты ко всем моим словам цепляешься? У тебя предменструальный синдром или уже менопауза? Совсем неудовлетворенная?

- Ну, давай! Загни мне опять про конюхов, которые всегда помогут?

- Тебе никто уже не поможет! – зло отрезал я и выскочил из кареты, даже не подав ей руку.

Вечером в дверь постучали и пригласили на пиршество. Я попросил слугу подождать у входа и подкрался к двери спальной комнаты, которую теперь единолично заняла «госпожа» моих покоев.

Не успел я приложить ухо к двери, как она распахнулась, и я чуть не упал в комнату.

- Как же ты меня бесишь! – зарычала Акада, прикрываясь гигантским веером.

- Ты меня не меньше бесишь, - совершенно искренне признался я, деловито стряхивая пылинки со своего бархатного камзола темно-синего цвета, и старательно не смотря в сторону «супруги». Видел мельком лишь ее высокую прическу, украшенную золотыми цепочками с лепесточками.

- Рюши на Риши, - вдруг хихикнула она, ткнув пальцами в мою ярко-голубую сорочку.

- Очень по-взрослому, - начал закипать я, так как сам пребывал не в восторге от здешней моды, но весь гнев улетучился, когда Акада опустила веер, и я увидел ее в праздничном наряде.

Травинисто-желто-салатовый градиент плавно перетекал в золото... в искусную вышивку на подоле... в нежные, едва заметные рюшечки-лепесточки, что увивали глубокое декольте... в длинный позолоченный невесомый шлейф, при движении окутывающий бедра. Юбка платья туго облегала пленительно округлые бедра и расширялась книзу, открывая разрез посередине, а там... там, под прозрачным слоем юбки, красовались стройные загорелые ножки, втиснутые в золотые туфельки на среднем каблуке.

Я медленно втянул воздух, стараясь вдохнуть, как можно глубже.

- Что, завис, чалмалюбец? – выстрелила очередной порцией яда Акада, и, взяв меня под руку, скомандовала: - Хватит слюни пускать. А то я Моте расскажу, и он укусит тебя за одно место. Они как раз с Манькой злятся из-за того, что их в саду поселили... Да и фазан, которым ты вчера разбрасывался, мимо их ртов пролетел. Так что... «не нервируй меня, Муля», иначе пес с кошкой кое-чем перекусят сегодня. Там, конечно, наесться не получится, если только червячка утолить...

Находясь под сильным впечатлением, трудно что-то отвечать. Мне было ужасно стыдно за свою неожиданную бессловесность. Но язык не слушался. И в мозгу ни одной мысли, кроме единственной: «Почему она так красива?!!»

Мы прошли в главный бальный зал, где уже было полно танцующих людей. Хотелось поскорее отыскать Юса, представить ему Акаду и... уже отпустить ее... подальше... ибо близость этой девушки творила со мной что-то невероятное.