Влепить пулю в медный лоб?

– Кто вам такое наплел? Мы действуем исключительно в рамках закона. Мы выставляем пикеты у фирм, распространяющих роботов, а еще готовим концерт с песнями протеста. Вы петь умеете?

– Может быть, – я еще хотела поговорить о пикетах, но лектор неожиданно осекся. По его внезапно застывшему лицу, я поняла, что происходит нечто значительное. Можно было подумать, что он увидел привидение. И, конечно же, это был Додик!

Додик подошел к музыкантам, поправил на одном из них галстук и спросил:

– Это вы взорвали робота на соседней улице?

***

Надо сказать, Р-15-е от Р-14-х отличаются только цветом волос. Если в предшествующей серии роботы были блондинами, то следующие будут брюнетами. Додик – брюнет, а так он казался клоном Р-14-го, сошедшим с картины. Лектор вначале побагровел, потом побледнел, и все это секунды за три. Музыканты отреагировали раньше: они схватились за свои инструменты. В мгновение ока был разбит вначале кларнет, потом труба, а потом был уничтожен барабан. Но, не о Додика – о стену. Все, что летело в моего сопровождающего, в конечном итоге разбивалось о стену. Я даже не думала, что он так хорошо настроен: в ход уже пошли стулья, а Додик так классно все это отбивал, что я даже залюбовалась.

– Пустите меня! – внезапно взревел лектор.

Я открыла было рот, но в этот момент лектор не придумал ничего лучшего, как пустить в ход электрошокер. Это было уже опасно для жизни, Додик немедленно сбросил усиленный заряд на пол, и всех, включая меня, расшвыряло метра на два в стороны. Где-то отчаянно визжала девушка в маечке, со стен падали картины, а Додик высился в центре зала и так нагло улыбался, что я подумала: мне явно пора проходить переподготовку по робопсихологии. Чего-то я уже не понимаю!

Но тут наступила тишина. А все потому, что в зал вошли давешние водители автобусов. Или те, кого я принимала за водителей. Вошли вдвоем, но за ними шел еще пухленький рыжий дядёк с удивительно знакомым лицом, а сзади двигались еще четверо, которых я не знала вовсе. И лучше бы, если бы не знала никогда! Потому что в руках у всей семерки были плазмотроны. Все в курсе, что плазмотрон оружием не считается, а числится по разряду строительных инструментов? Точно-точно, я сама закон читала!

– Сынок, тебя кто-то обидел? – спросил рыжий толстячок у Додика.

Додик посмотрел на плазмотроны и отрицательно покачал головой. Он тоже знал закон о строительных инструментах. У нас на фирме этот закон всем известен, потому что наши смежники – строители.

– Может быть, кто-то обидел твою девочку?

И тут Додик увидел, что я лежу на полу, и кинулся меня поднимать. Вновь прибывшие мужчины ему не препятствовали.

– Ты ее к нам в машину веди! – посоветовал дядёк. – Она могла ушибиться при падении, а у нас есть аптечка!

Черт! Я не знаю, какой процент выживаемости у Р-15-х, если их хорошенько прокалить плазмотронами! К тому же, здесь были еще эти моралисты, хоть и злобные, но все же люди.

Поэтому я все-таки пошла в их машину с аптечкой! Они поставили свои «пантеры» рядом со «шмелем» так, чтобы перекрыть ему выезд.

– Сынок, ты садись шоферить, а мы даме помощь окажем! – честным голосом сказал рыжий и начал усиленно моргать белесыми ресницами.

Додик посмотрел на меня.

– Все в порядке, Нина?

– Да-да, Додик! Все нормально. Будь неподалеку, – зубы у меня стучали, и я чуть не прикусила язык.

Когда я села в «пантеру», один из «водителей» что-то воткнул мне в руку, и я отключилась.

***

Пришла я в себя от резкого запаха «дуболома», которым какой-то идиот брызгал мне в лицо. Естественно, что я рефлекторно выбросила руку перед собой и запузырила баллончик ему в физиономию. Я с детства не люблю, когда меня по утрам будят в школу. А хоть бы даже и не в школу, но все равно будят!

– Так его, Ниночка, так!

После «дуболома» как будто бы не должно бросать в истерику, наоборот, он протрезвляет. Но я внезапно расплакалась. Расплакалась так горько, как вчера, когда мой неверный возлюбленный меня бросил. Слезы текли по щекам, словно сами собой, в два ручья, и я почувствовала, как мне в руку суют бумажную салфетку. Начала утираться, но успокоиться никак не могла.

– Да, все мужики – сволочи! – сочувственно произнес все тот же голос. Я приоткрыла глаза, сквозь мокрые ресницы увидела все того же рыжего дядька и решила, что он очень похож на нашего домоуправа. Хотя в комнате работал кондиционер, но дядёк то и дело обмахивался салфеткой. – Поплачь-поплачь, дочка!

– Чем вы меня накачали? – спросила я сквозь упорные рыдания.

– Да, всего лишь «правдолюбец», скоро выветрится! Поплачь, оно полезно после стресса.

Рыдания закончились так же внезапно, как и начались, видимо, «правдолюбец» реально выветрился.

– Что я здесь успела наговорить?

– Да, пустяки! – дядёк промокнул салфеткой влажный лоб. – На несчастную любовь жаловалась. Сочувствую, но помочь ничем не могу! Зато ты нам должна помочь.