Вляп

В моменты прояснения бывал свидетелем всяких разных дел. Например, горбунья принесла миску с кипятком и сунула туда мою левую ручку. Прямо в обмотке. Дальше — провал. Потом она, видимо, отодвинула лавку со мною от стены… Здоровая малышка. Хотя как насчёт горбунов в «Место встречи изменить нельзя»? — «Невысок, но удивительно силён». И эта тоже — сильна. И не только в переноске тяжестей, но и в причинении болезненных ощущений. Сунула в тот же тазик с кипятком мою руку, но уже правую. Места для манёвра у неё было мало, так что я успел разглядеть. С руки слезла не только кожа, но и ногти. На их месте такие мокрые, красные, сочащиеся… колбаски?

Зря она меня супчиком кормила… Чувствовать все это силосное… щекой, после реверсивного срабатывания…

А потом она решила меня перевернуть… Вот тут я взмолился.

— Господи! За что?! За мои гульки с той девочкой? Или ещё за что? Так ведь — не за что. Ни укради, не убей, чти отца своего… Или, всё-таки: «после этого — значит вследствие этого»? Так ведь — по согласию, ведь она сама… И не девочка совсем. И я ей ничего не обещал. Никакого клятвопреступления. И вообще — все вокруг так живут. Ну, или почти все… Да, я знаю — каждый отвечает за своё. Но уж как-то это сильно выборочно… Как реакция внутренних органов на митинги в поддержку партии власти. Только с обратным знаком. Да, я знаю, знаю! «Таинство брака». Только мы ведь в церкви не венчались. Да, я помню — «и прилепится к жене своей». Ну так ты её саму, жену мою, спроси — она же простила. Да ты только верни меня! Ей. Или убей! Сразу! Сил нет терпеть эту… муку… Верно сказано: «Не просите у бога лёгкой жизни, просите лёгкой смерти». Да-да, Господи! Да запомнил я: супружеская верность предохраняет не только от СПИДа с сифилисом, но и от автокатастроф с попаданством!

Обморок.

Возвращение в сознание. Горбунья жуёт какую-то жёлто-зелёную массу, выковыривает изо рта пальцем и лепит это… эту кашицу мне на шею, на плечи, на спину…

— Дура! Меня ж в реанимацию надо, в изолированное дезинфицированное помещение с избыточным давлением… А у тебя тут — антисанитария. Грязь, сажа, вон таракан побежал… Я же помру, дура! Сепсис, факеншит! Или ты в своём 12 веке вообще таких слов не слышала?!

Так ведь и вправду не слышала. И чего я ору? Тем более — беззвучно…

Говорят, у человека два базовых инстинкта: самосохранения и продолжения рода. Что они — всех сильнее. Неправда. Самое сильное чувство — злоба. Ненависть к бессмысленности собственного существования. И его болезненности.

Поскольку базовые инстинкты были, похоже, мне уже совсем не нужны — я озлобился.

— Господи! А пошёл бы ты… Я тебе что, Иов многострадальный, чтобы на меня, как на него, беднягу, ставки делать? Вы тогда с Сатаной лихо тараканьи бега устроили. Ты тогда партнёру своему по этому преферансу сказал: «ты его мучить будешь, как хочешь, а он меня будет славить. Спорим?».

Игроки, мать вашу, тотализатор на живых людях. Семью у мужика забрали, имущество конфисковали, в дерьмо втоптали… Как меня, язвами покрыли. А он все славит.

— А за что ж ты его так, Господи?

— А ни за что. Любопытно было посмотреть: а хватит ли у него веры?

— Так ты же всевидящий.

— А вот оппонент мой — нет. Провели натурный эксперимент. Доказали. На пари.

— Какое пари, Господи, если ты — всезнающий. Это мошенничество. С использованием инсайда.

— А вот! И не смей! Я тут — Вседержитель. И рынки держу, и заправки, и тотализаторы. И вообще — всё.

Горбунья подцепила ногтями лоскут кожи где-то в районе левой голени и тянула вверх, в сторону паха. Елдырины помидоры! Как больно-то! Не надо мне подколенные жилы рвать. Не надо! Не люблю я этого! Да больно же!!!

Ну почему никто из попаданцев не рассказал, что это… так больно?! Понятно, большая часть всего попадизма — выдумки, фантазия. Бред бредячий. Но ведь есть же что-то в реале.

* * *

Дыма без огня не бывает. Ведь до «Янки из Кентукки…» — не было такого жанра. Вперёд — пожалуйста. Заснул — проснулся. Сто лет долой — и как новенький. Без всяких пролежней, отёков и прочих… застойных явлений.

Вон медведь. Всего на несколько месяцев спать ложится и то — задний проход глиной забивает. От всяких паразитов. А когда из берлоги вылезает — криком кричит, кору на деревьях рвёт. Больно — пробки выходят.

А у людей — нет. И в смысле: «криком кричат», и в смысле: «пробки выходят».

У многих народов есть легенды про спящих богатырей. Фридрих Барбаросса, например. Спит себе в горе, ждёт, когда позовут. Германию спасать. Как нормальный пожарный. Без всяких пробок.

И у других — такие же спрятанные имеются. Этакий национальный козырный туз в рукаве. Или — в пещере. У нас, кроме заживо похороненного Святогора (на случай войны), есть ещё и спящая царевна. На случай мира.

«Ждали три дня, но она
Не восстала ото сна.
Сотворив обряд печальный,
Вот они во гроб хрустальный…»