Влияние морской силы на французскую революцию и империю. 1793-1812

Инструкции извещали Вильнева, что в упомянутом порту он найдет пять французских и девять испанских судов, готовых выйти в море, которые, по присоединении к его эскадре, увеличат численность последней до тридцати четырех линейных кораблей. На Рошфорском рейде должны были ожидать его еще пять кораблей. В Бресте стояла вне Гуле эскадра из двадцати одного линейного корабля под защитой ста пятидесяти пушек, готовая вступить под паруса при первом известии. Соединение этих трех отрядов или по крайней мере возможно большей части судов под Булонью было главной задачей. Для этого Вильневу были открыты три пути. Если бы эскадра в Ферроле была бы не в состоянии оставить порт вследствие противных ветров, то он должен был приказать ей присоединиться к нему в Рошфоре, а сам немедленно идти туда же, а затем с сорока кораблями пройти к Бресту, соединиться с Гантомом и сейчас же войти в Канал. Если бы ветер был благоприятный для выхода судов из Ферроля, т. е. южный, то он должен был сразу следовать прямо в Брест, не останавливаясь для соединения с Рошфорской эскадрой, так как всякое промедление дало бы британцам возможность увеличить свои силы под Брестом. В-третьих, могло случиться, что при приближении его к Уэссану направление и сила ветра дадут ему надежду достигнуть Булони с тридцатью пятью кораблями ранее, чем стоящая под Брестом неприятельская эскадра будет в состоянии последовать за ним. Таким случаем ему предоставлялось пользоваться по усмотрению. Наполеон считал возможной еще и четвертую альтернативу: после соединения с феррольскими кораблями Вильнев мог пройти севернее Британских островов, соединиться с Голландской эскадрой, которая посадит уже тогда на свои суда в Текселе корпус Мармона, и с ними подойти к Булони. Император, однако, смотрел на эту альтернативу скорее как на последний исход. Сосредоточение большего числа кораблей в Бискайской бухте было единственной целью, которой он теперь добивался.

Он был сильно озабочен вопросом об отвлечении неприятеля от главного центра своих операций для облегчения этого присоединения. Именно это и заставляло его верить с такой готовностью, что всякая эскадра, отплывавшая от берегов Англии, направлялась в Ост-Индию. Если бы это его предположение было верно, то британские суда были бы тогда уже далеко от Бискайской бухты. Для той же цели он старался перевести картахенские корабли к Тулону или Кадису. «Если мы можем стянуть по шести английских кораблей перед каждым портом, – пишет он, – то это будет хорошая диверсия, и если бы я мог добиться перехода картахенских судов в Тулон, то я угрожал бы Египту со стороны столь многих путей, что англичане были бы вынуждены держать там внушительную силу. Они будут думать, что Вильнев ушел в Ост-Индию для участия в операции с Тулонской эскадрой». Поэтому же он намеревается сначала послать Миссиесси в Кадис. Будучи в Рошфоре, этот адмирал также «занял бы» британский отряд, но на месте, которое не отвечает желаниям императора; в Кадисе отряд этот будет удален от театра действий. Позднее Наполеон говорит: «Может быть, неприятель, который теперь чрезвычайно напуган, не уйдет оттуда; в таком случае я рассеял свои силы бесполезно». Эти соображения вызывали в нем вновь желание удержать Миссиесси в Рошфоре, блокада которого ослабит неприятельские силы или под Ферролем, или под Брестом. Однако в случае, если бы англичане не стали блокировать Рошфор, Миссиесси предписывалось выйти в море, отойти подальше от берегов в Атлантический океан и затем показаться близ Ирландии. Англичане тогда без сомнения отделят корабли в погоню за ним; но он должен был постараться опять скрыться от них и подойти к мысу Финистерре, где можно считать вероятной встречу его с возвращающимся Вильневом. Наконец, по той же самой причине Наполеон пытается в конце июня возбудить опасения противника за Тексель. Мармон получает приказания сделать демонстрации и даже посадить свои войска на суда, в то время как часть гвардии императора совершает движение на Утрехт. «Это заставит неприятеля ослабить эскадру под Брестом, что представляется весьма важным».

Все эти движения были целесообразны и мудры, но император делал ошибку в том, что слишком низко ценил своего противника. «Мы имеем дело с надменным, но недальновидным правительством, – сказал он. – То, что делаем мы, так просто, что самое непредусмотрительное правительство не довело бы дело до войны. Некоторое время неприятель боялся за Лондон; скоро он пошлет свои эскадры в обе Индии».