Влипла! или Смотри, не влюбись (СИ)

— Сказала же, сама доеду. И не забудь, что пюре и компот для Тимура стоят у плиты. Смесь новую я ему купила, она в верхнем ящике у холодильника. Всё, мне пора.

Дверь хлопнула и наступила оглушающая тишина. Тяжелой походкой крайне уставшего человека Мирон Александрович вернулся в гостиную и подпер плечом дверной проем, скрестив руки на груди:

— И что ты устроила?

— Вошла в роль. Переборщила? — поморщилась я виновато.

— Да. Но… — вздохнул он задумчиво. — Наверное, так даже лучше. Мама приняла тебя за хабалку, так что копаться в твоей личности точно не станет.

— Хотите, я еще немного на нее поору? Может, она и в вашей личности копаться перестанет?

— Обо мне не думай. Твое дело — Тим. И его нужно покормить.

— Хорошо, поняла, — потеряла я интерес к мужчине и переместилась в кухню, ориентируясь на серый холодильник, который был виден из гостиной.

Усадив Тима в стул для кормления, взяла баночку пюре, которое, похоже, было домашнего приготовления, и, прихватив маленькую детскую ложку в виде самолетика, принялась кормить малыша.

— Я думала, что Тим — это Тимофей, а ты, оказывается, Тимур, — проговорила я, когда за нами в кухню зашел Мирон Александрович. — Тимур — как Тимати. Да, Тим? Где лучшие пюрешки? У бабули… — напела я, чем развеселила мальчишку и сделала еще более хмурым его отца, который следовал за нами недовольной тенью. — Езжайте на работу, Мирон Александрович. Дальше я справлюсь.

— Ладно, — взглянул он на наручные часы. — Часам к девяти вечера постараюсь вернуться. Если меня не будет к этому времени, то примерно полдевятого Тима нужно искупать, покормить и уложить спать. Всё необходимое ты найдешь в ванной комнате или в комнате Тима.

— Хорошо, поняла, — согласно кивнула я. — Ну, что, Тима, пойдем провожать папу Моню на работу?

— Так и знал, что ты в это вцепишься, — строго посмотрел на меня мужчина и предупреждающе ткнул в мою сторону указательным пальцем. — Моё домашнее имя остается только дома. В кафе или ещё где-либо его никто слышать и знать не должен.

— Конечно, Моня Александрович. Сама собой разумеется, Моня Александрович. Я нема как рыба, Моня Александрович.

— Уральцева! — рыкнул он на меня недовольно.

— Простите, — я даже не пыталась скрыть улыбки. — Если мне никому нельзя говорить это имя, то я должна выговориться хотя бы вам, Моня… Александрович.

— Уральцева, — качнул мужчина головой, но, кажется, я заметила на его губах легкую улыбку. — Ладно. Я поехал. Тим, — подойдя ближе к сыну, мужчина наклонился и чмокнул его в макушку. — Скоро вернусь, не скучай.

— Пока-пока, папа, — мягко помахала я маленькой ручкой, и Тим сразу включился в эту игру и начал трясти ручкой сам.

Входная дверь хлопнула. Я повернулась в Тиму и отправила в его ротик очередную порцию пюре.

— Ну, что, дружище, я никому не скажу, что твой папа — Моня, а ты не скажешь ему, что он теперь не Дядя-демон, а просто Демоня. Да? Про дядю-демона ему тоже лучше не знать, — заразительная улыбка малыша заставила и меня улыбнуться шире. — Вот и договорились. Ам?

Глава 14. Мирон

Чертовы идиоты! Инфантилы с завышенным самомнением! Тупицы с идиотскими оправданиями своей никчемности!

Купив готовый бизнес, я планировал получать пассивный стабильный доход, продолжая заниматься знакомым мне и известным гостиничным бизнесом. Но в итоге получил кота в мешке. Тупого, ленивого, плешивого и требующего дополнительных в него вливаний, чтобы избавить его от блох (недобросовестных и бесполезных сотрудников) и глистов (изменить внутренний дизайн, чтобы заведение не было похоже на привокзальную тошниловку).

Но стабильный доход стал всё больше походить на здоровенную занозу в моей заднице, из-за которой не было возможно спокойно сидеть или спать.

Припарковал машину на стоянке близ дома. Устало откинулся затылком на подголовник и прикрыл глаза, протяжно выдохнув. Башка болела, виски давило так, что казалось вот-вот треснет череп.

Мне просто нужен сон. Продолжительный настолько, насколько позволит Тимка. Осталось только надеяться на то, что сегодня у него не решит прорезаться еще один зубик. Второго такого «пришествия» я точно не вынесу.

Вернее — третьего.

Второе «пришествие» в моей жизни — это Уральцева. С момента ее «фееричного» появления в моей жизни рядом с ней я так и не познал расслабления. Кому, вообще, может быть известно, что она выкинет в следующую секунду? Ее шутки и чрезмерная болтливость в кафе раздражают меня, но в то же время благоприятно действуют на посетителей. В ее смены всегда самая большая выручка, часть которой очень хочется потратить на скотч, которым к концу дня просто необходимо залепить ей рот. За многие выходки и вольности, которые она себе позволяет, любого другого сотрудника я бы уже давно уволил без разбирательств, но, к счастью для себя, Уральцева наделена завидным трудолюбием, упорством и способностью собраться в критических ситуациях. И, стыдно признаться самому себе, но в том, что она не пытается пресмыкаться рядом со мной есть приятный адреналин.