Марк заканчивает петь и открывает глаза, тут же сталкиваясь с моим зачарованным взглядом. Где-то на фоне слышатся аплодисменты прохожих, одобрительные возгласы и комплименты, но мы даже головы не поворачиваем в их сторону. Смотрим друг на друга пристально, не шевелясь, не дыша и даже не моргая. Не знаю, о чём думает Марк, но я до глубины души потрясена тем, насколько он талантлив.
Во время его пения я опять будто в транс впала — настолько гипнотический эффект оно на меня возымело. А сумасшедшие мурашки до сих пор галопом бегают по коже. Туда-сюда. Быстро. Беспрерывно. Будоража все рецепторы и нервные окончания.
– Марк, это было потрясающе, – блею я, засматриваясь в его серые глаза. После пения они непривычно ярко засияли. – Я не понимаю, что ты делаешь на факультете предпринимательства с таким уникальным голосом? И почему ничего не делаешь, чтобы начать музыкальную карьеру?
Марк стремительно меняется в лице. Даже физически чувствую, как сильно портится его настроение.
– Ты действительно считаешь, что я ничего не делаю ради этого? – холод его голоса вынуждает вздрогнуть.
– Я не знаю, Марк. За все эти дни, проведённые вместе, мы ни разу не затрагивали эту тему.
– Не затрагивали, потому что я не хочу говорить об этом.
– Это связано с твоим отцом, да?
– Забили.
– Это он мешает тебе заниматься музыкой? И это он тогда приказал владельцу ресторана выгнать тебя?
– Мили, – предупреждающе цедит Марк, суровым взглядом требуя свернуть эту беседу.
– Не злись. Мне просто хочется узнать о тебе больше.
– И зачем? Что тебе дадут разговоры о моих тёрках с отцом?
– Понимание почему два родных человека враждуют, – спокойно объясняю я, порываясь прикоснуться к щеке Марка, но тот неожиданно грубо перехватывает моё запястье.
– Этот урод родной мне только по крови. Всё! Больше тебе знать о нём ничего не нужно. Не суй нос не в своё дело, ясно?! – рубит он с раздражением, и я киваю.