Влюбиться в насильника (СИ)

Я бросила трубку. Что мне делать?! Что ему надо от меня?! Почему он не может просто оставить меня в покое? Почему преследует меня? Я была готова заплакать от досады.

Я взяла электрошокер и всё же решила подняться на крышу. Но только ради того, чтобы ударить его или столкнуть с этой чёртовой крыши.

Было шесть вечера, а солнце палило не хуже полудня. Только сильный северный ветер не давал умереть от перегрева. На крыше девятиэтажки он особенно чувствовался.

Я вышла в одной домашней футболке и лосинах и ощущала себя некомфортно. Он стоял на краю здания прямо на бордюре, держа телефон в руке. Завидев меня, парень снова смотрел на меня своими виноватыми сожалеющими глазами.

 — Только скажи, зачем ты выпила эти чёртовы таблетки?

— Чтобы успокоиться, — пискнула я, не решаясь подойти к нему ближе, чем на шесть метров.

— Успокоиться? В гробу успокоиться? — вспыхнул он, слезая с бордюра и стремительно идя ко мне.

— И ты туда же. Думай, что хочешь. Я не собираюсь перед тобой оправдываться. Перед кем угодно, только не перед тобой, — сказала я, пятясь от него назад.

— Ты эгоистка! — что, простите? — Думаешь только о себе. Посмотрите, как мне плохо. Я жертва. Давайте я пострадаю и пожалуюсь, попытаюсь наглотаться таблеток перед своим насильником, чтобы показать, насколько он мне отвратителен, — значит, вот как я выгляжу со стороны? Отчасти соглашусь. — Но мне тоже плохо, Лея! Представляешь, да? Почти каждую ночь меня мучают кошмары. Я спать нормально не могу, — думаю, почему так произошло, а не иначе. Как только впервые тебя увидел в кабинете капитана, такую заплаканную и беззащитную, я себя возненавидел. Эта мерзкая улыбка появляется передо мной, как только глаза закрываю! Как только взгляну на тебя, вина поедает изнутри. Мне самому успокоительные нужны, понимаешь? — он стоял совсем рядом и нервно кричал на меня. Сейчас он выглядел большим психом, чем я. Я просто хлопала глазами, выслушивая его речь, и меня начинали мучать сомнения. Он жалеет. Он метается из стороны в сторону, не находя себе места. Ему тоже снятся кошмары. Боже, я запуталась!

— И что, мне тебя пожалеть теперь? — холодно сказала я, не показывая своей внутренней расшатанности и растерянности.

— Нет. Да, прости, поддался эмоциям. Нахлынуло. Ты не обязана ничего делать, — он снова заметался, примирительно размахивая руками и успокаиваясь, возвращаясь в то же подавленно-сожалеющее состояние.

— Успокойся, ты даже не насиловал меня, фактически. Ни первый раз, ни второй. Я всё ещё девственница, — пытаясь успокоить его, но всё также холодно проговорила я. Он был дико неспокоен. Мне кажется, что ему сейчас было хуже, чем мне. На секунду мне стало его жаль.

Я хотела сделать как лучше, но ему стало ещё больнее. Кажется, он и забыл про второй раз. Парень издал такой взревевший звук, взявшись за голову.

— Скажи, что мне сделать, чтобы ты перестала меня ненавидеть и простила? Всё, что пожелаешь, — взмолился он.

— Просто отстань от меня.

— Хочешь, извинюсь перед твоими родителями? Хочешь, снова на колени встану? Хочешь, сяду в тюрьму? Или ногу прострелю? Или спрыгну сейчас? — продолжил он лихорадочно, совершенно не слушая меня.

— Просто оставь меня в покое! — прокричала я, не сдержавшись, и развернулась, чтобы уйти.

— Хорошо, — смирено послышалось в ответ.

Слышались медленно отдаляющиеся шаги. Я не оборачивалась. Тут с треском упало что-то. Мне всё же пришлось обернуться. Он бросил телефон на твёрдую кирпичную поверхность и пятился спиной назад к бордюру. Лицо его было таким потерянным и обречённым. Он почти дошёл.

— Ты не спрыгнешь, — недоверчиво произнесла я.

— Спрыгну. Мне терять нечего, — мрачно ответил он.

Как это нечего? У тебя вся жизнь впереди! Ты молодой красивый наглый парень. Наверняка учишься где-нибудь на кого-то. Найдёшь себе богатую девушку как Юлия, и будете вы счастливы. Зачем из-за моего презрения устраивать драму? Я тебе никто. Такого, как ты, не должно интересовать моё мнение и состояние. Да, мне больно, мне плохо, но я никогда не буду показывать этого. Умру, но буду переживать молча.

Тим всё пятился назад, не оборачиваясь. Вот он ступнёй стукнулся об ступеньку (перил не было) и, чуть не потеряв равновесие, понял, что на месте. Он осторожно вступил сначала одной ногой на бордюр, потом другой, легонько шатаясь, затем закрыл глаза и раскинул руки.

Я наблюдала за всем этим с нарастающим напряжением. Заряд проходился из конечностей по всему телу, будто это не он там стоит, а я. Когда он медленно подвинул ступню к краю, почти свесив её вниз, и, не удержав равновесия, расшатался как маятник, меня охватила паника. Сердце ушло в пятки. Меня лихорадочно заколотило.

— Стой! — вскрикнула я.

Тим спрыгнул на жёсткую поверхность крыши и упал на колени. Он был так испуган. Мы оба часто и прерывисто дышали. Мне кажется, в этот момент мы чувствовали одно и то же.

Я не выдержала и заревела, стоя на месте как вкопанная и роняя из руки электрошокер. Он чуть не умер из-за меня. Зачем? Почему он это делает? Что ему от меня нужно?! Слёзы водопадом лились из моих глаз.