Влюблённая. Гордая. Одинокая

Ник Чернов сидит за дальним столиком мерцающего сиреневатой подсветкой просторного помещения.

Длинная влажная челка неопрятно свисает на его лоб, касаясь тонкой чёрной оправы очков. К груди Никиты льнет незнакомая мне тощая блондинка в короткой кожаной юбке. Ник пьяно улыбается, небрежно и коротко жмёт протянутую мной руку и возвращает внимание к девице. Сводит расфокусированный взгляд на ее глуповатом лице и припадает к губам девчонки. Я сажусь на неудобный диван, обтянутый потрескавшимся чёрным кожзамом, и взмахом руки подзываю официанта.

Окунаюсь в свой мир. Привычное, грязное пространство потребителей, неверных мужей и доступных женщин.

Здесь даже воздух кажется бывшим в употреблении: прокуренный, спертый от витающих повсюду миазмов.

Облако сизого сигаретного дыма окрашивается разноцветными лучами стробоскопа. Музыка расслабляет меня, выбивая громкими битами из головы остатки мыслей.

Я опрокидываю в себя стопку коньяка и брезгливо отворачиваюсь от сосущейся напротив пары. Блондинка водит пальчиками по груди Ника, повторяя выпуклый рисунок букв. «Почему нет, когда да?» – гласит надпись на его чёрной толстовке.

– Привет, а вот и я. – Возле уха звучит хрипловатый знакомый голос. Вздрагиваю от неожиданности, вглядываясь в освещённое редкими вспышками лицо девушки. Марианна…

– И тебе привет. – Бросаю небрежно.

– Сюрприз для доктора Боголюбова. – Поясняет Чернов, недоуменно смотря на мою недовольную ухмыляющуюся рожу.

Пряный аромат ее духов и сигарет с ментолом въедается в ноздри, когда Марианна садится рядом. Так близко, что ее стройное бедро в облегающих чёрных джинсах, плотно соприкасается с моим.

– Я скучала. – Шепчет она томно, прижимаясь ко мне.

Сколько же мы не виделись? Три месяца, четыре? Ай, не помню! В моей жизни не было женщин, к которым хотелось вернуться. Руки длинноволосой высокой шатенки липнут к груди, впиваются словно иглами, царапая кожу сквозь одежду. Долгожданная, привычная доступность… Одинаковая для всех, фальшивая подделка…

Марианна гордо поднимает подбородок, поджимает губы, выпрямляется, заставляя меня проявить инициативу в ухаживании. Ее лживые переглядывания и заигрывания утомляют меня и даже смешат. Мы слишком много раз были близки, чтобы не знать правды: достаточно намекнуть, и она опустится передо мной на колени в вонючем сортире.

– Ты напряженный… – бормочет она. – Тяжелый день?