Влюбленная, обреченная, заговоренная

– Прости, сокровище мое, адские пробки, причем не только в сверхъестественном смысле, – со вздохом объяснил он. У него на голове, плечах и руках мерцало больше снега, чем способны были скинуть оффенбахские облака.

Она сдержала недоуменное «Эм» и лишь приподняла брови, на что он ответил ухмылкой.

– Япония. Их сейчас буквально завалило снегом.

– Ты был в Японии? – спросила Мона хриплым голосом, который еще не восстановился после ночи рыданий.

– Да. Ради этого! – демон торжественно поднял папку и бросил на кровать, чтобы снять обувь и пальто.

Мона с любопытством отставила в сторону свой чай и, перешагивая через книги, подошла к нему.

– Ну же, – сказал он, указывая на тонкую папку.

Поколебавшись, Мона взяла ее и раскрыла первую страницу.

– Эм… а это что? – В поле, обозначенном как «Имя и фамилия» красовались японские иероглифы. В шапке документа обнаружился красивый логотип, в котором Мона, лишь присмотревшись повнимательнее, распознала печать. Здесь перечислялись различные данные, а красная закорючка внизу требовала поставить подпись. Прямо рядом с ней было вписано имя Бальтазара и сегодняшняя дата.

– Что ж, уже ясно, кто такая Тиффи и откуда она. Это ее документы на усыновление. – Архидемон тихо охнул, избавляясь от носков, а затем опустился на кровать. Мона уселась на колени на матрас рядом с ним. Ее взгляд пробежался по информации, записанной частично на английском, а частично – на японском языке.

– И-и ты нашел семью?

– Да.

Она тут же подняла взгляд и увидела его теплую улыбку. Бальтазар наклонился к ней и сначала поцеловал в щеку, а потом прислонился лбом к ее лбу.

– Нас.

Мгновение ее взгляд изумленно бродил по его лицу. В слегка светящихся радужках архидемона сверкали искорки, и, судя по прищуренным глазам, он все еще улыбался.

– Нас, – не веря своим ушам, повторила Мона.

– Если хочешь… не хватает только твоей подписи. И она станет нашим ребенком.

Мона ни за что бы не подумала, что после прошлой ночи у нее еще остались слезы, но они так стремительно потекли из глаз, как будто только этого и ждали. Всхлипнув «Да», она бросилась в объятия Бальтазара и насладилась тем, как он прижал ее к своей теплой груди.

– Прости, что меня не оказалось рядом, когда ты проснулась. Но я и сам не думал, что все так затянется. На самом деле, я собирался преподнести тебе этот сюрприз за завтраком.

– Н-надо было написать, – севшим голосом пискнула ведьма, хотя ни капли не злилась.

– Я оставил тебе записку возле кровати.

Удивленная, Мона подняла голову и, не разрывая объятий, оглянулась на свою тумбочку.

– Эм, имеешь в виду вот этот наполовину сожранный блокнот?

Когда раздался его низкий искренний смех, Мона просто не смогла устоять и тоже рассмеялась. Вне себя от счастья она так сильно прижалась к нему, что даже у архидемона вырвалось тихое «Уф-ф».

– Я стану мамой! – закричала она и немного отстранилась от него ради поцелуя, на который Бальтазар, посмеиваясь, ответил.

– Мамой, окружной ведьмой, моей богиней, – пробормотал он. Последнее было лишь умозаключением, к которому Моне еще только предстояло прийти, но на этот раз у нее было на это время. А сейчас она, вероятно, придет к кое-чему другому, потому что Бальтазар в поцелуе прижал ее к матрасу.

– Нет, пока Тиффи не спит, – предприняла попытку Мона, однако его губы уже добрались до ее шеи, целенаправленно используя ее слабое место.

– Давай сделаем еще одного ребенка?

– Бальтазар!

– Как и подобает в хорошем браке.

Рассмеявшись, она немного отодвинулась от него и тоже воспользовалась его чувствительной шеей, разве что другим образом. Он тут же убрал ее пальцы.

– Н-не щекотать, мы же договаривались, не щекотать! Вот как ты относишься к своему любящему трудолюбивому мужу, да? – в шутку пожурил ее демон. Одной рукой потирая шею, другой он оперся на кровать, так что Мона снова оказалась свободна. Они с широкими улыбками смотрели друг на друга.

– Я люблю тебя, архитапочек.

– Я тебя тоже, ведьма, – ответил он и задрал подбородок. Этот самодовольный жест Бальтазар довел до совершенства. Прежде вечно такому хмурому и сварливому, эта веселая и дерзкая сторона шла ему гораздо больше. Они оба действительно шагнули вперед. Мона боялась не успеть за остальными, но даже не заметила, как далеко они уже продвинулись вместе – причем всего за несколько месяцев.

– И?

– Что «и»? – спросила она.

– Ну… Я подумал, может, ты бы отнесла Тиффи к Борису? – предложил он, поджав губы и невинно приподняв брови. – Мне бы хотелось как следует… скрепить наш договор об усыновлении. Как мама и папа.

Бальтазар явно не ожидал от нее громкого хохота, но из Моны буквально разом вырвались все эмоции.

– Можно, но разве это не будет слишком очевидно?

– Если кровосос захочет представить себе все в красках, то это его проблема.

Она вновь не сдержала смеха.

– Чтобы у мамы и папы было время для себя? Разве не так принято говорить? – продолжал он.

– По крайней мере, сейчас ты говоришь как настоящий папа.

– Нужно практиковаться заранее. Мне почти жаль, что мы так по-дурацки скрепили договор в ЗАГСе. По-моему, мы классная супружеская пара.