Влюбленная, обреченная, заговоренная

– Прости… просто сейчас мне так кажется. З-завтра все уже не будет так… так плохо. Но сейчас… – к тому моменту она уже могла дышать только ртом, и Бальтазар дотянулся до чемодана у изножья кровати, чтобы взять носовые платки.

– Нет ничего плохого в том, чтобы выплакаться, – он протянул ей целую стопку бумажных платочков.

– Да? Понятия не имею. Для меня это в новинку.

– Почему?

– П-после второго договора? – объяснила она, громко икнув, подняла руку, и Бальтазар понял. Вынужденная избегать отчаяния, она не могла позволить себе срывы, и то, что он раньше принимал за прагматизм, было не чем иным, как мерами безопасности. Если его ведьма захотела бы выпустить пар, то могла бы сделать это только в огнеупорном помещении.

– Это же доказательство. Что-то все-таки изменилось. И изменится еще больше, и ты тоже будешь развиваться. Кроме того, теперь у тебя есть цель.

– Окружная ведьма! – Ее голос опять зазвучал серьезно. Она дерзко хлопнула руками по одеялу и вытянула подтянутые к груди ноги. – Это ведь не бессмысленно, да? – Мона подняла подбородок, и Бальтазар не сдержал улыбку при виде ее мокрого носа.

– Нет, я совершенно так не считаю. И не могу представить для этой должности никого, лучше тебя. Если будешь стремиться к ней, это откроет тебе путь. И мы пойдем по нему вместе. Ты не единственная, кто хочет большего. Случай с Носдорфом показал мне, насколько устарела наша система. Ее срочно необходимо менять. Сколько десятилетий я закрывал на это глаза? – Он вздохнул. – Ты была права, я правда архитапочек.

В ответ на его тихий смех у Моны даже ненадолго появилась улыбка на лице.

– Я люблю тебя, – пробормотала она и шмыгнула носом.

– Я тебя тоже, улиточка.

– Ты еще побудешь здесь?

Ну как он мог сказать «нет» этому взгляду? Никто не предупреждал его, насколько несчастным и в то же время милым может выглядеть заплаканное лицо. Красный носик дернулся, когда она снова тихо шмыгнула, а губы припухли от того, сколько раз она их прикусывала. Бальтазар бережно провел пальцем по ее рту, и напряженная челюсть тут же перестала стучать.

– Конечно, сокровище мое. Я останусь и никуда не уйду. Только быстро схожу в ванную. После семичасового совещания мне срочно нужен горячий душ.

– Тогда я наверняка уже усну, ничего страшного? У меня… у меня ужасно болит голова…

– Естественно, я тихо-тихо лягу рядом с тобой, обещаю.

Бальтазар нашел в шкафу сменную одежду и скрылся в ванной. Ну хоть что-то в этой квартире как надо: сквозняки в окнах, шумные радиаторы, зато в душе отличный напор воды, причем такой горячей, что любой, кроме него, получил бы ожоги третьей степени. Бальтазар любил кипяток и к тому же наслаждался сиреневым запахом геля для душа Моны. Облако пара наполнило ванную влагой и цветочным ароматом, а в дальнем углу тем временем урчала стиральная машина. Счастливая Тиффи лежала в своей корзине, тихо мурлыкая и наслаждаясь тряской.

Они уже пробовали детскую кроватку, которая качалась сама по себе, и купили малышке массажный коврик, который ей пусть и понравился, но, увы, главным образом на вкус – остатки коврика до сих пор валялись под кроватью. Кажется, единственное, что устраивало Тиффи – это тряска и грохот стиральной машинки. Заколдованная опора под машиной обеспечивала тишину, так что в экстренной ситуации отжим мог работать хоть всю ночь, не тревожа соседей.

Возможно, Бальтазару пора в конце концов спросить Мону, не хочет ли она переехать к нему. Или лучше он найдет квартиру здесь неподалеку, потому что тогда ее друзья и любимый бар останутся в пешей доступности. Ему было все равно, где жить. Расширить можно любой дом, а в подземный мир он в любом случае попадал только при помощи огненного столба. Наверное, и от автомобиля стоило отказаться, до земной работы тоже можно добираться телепортацией. Нет, лучше совсем уйти из фирмы. Реструктуризация ада отнимет у него много времени и сил, а если он планировал еще достаточно времени проводить с Моной… Все равно на земную работу он ходил просто от скуки. Она говорила о целях – Бальтазар сам не заметил, как у него возникли новые желания.

Весь мокрый, он вышел из душа и сначала задержался перед раковиной, чтобы расчесать волосы. Улыбнувшись своему лицу в зеркале, он весело покачал головой над парой морщинок, которые не менялись с течением веков. Впрочем, обнаружился и седой волос, которого он раньше не видел. Бальтазар подозрительно потянул себя за прядь волос и посмотрел на белоснежного выскочку.

– Безобразие, рядом с ней я не чувствую себя старым. Это уж точно, – пробормотал он и взял свою футболку.

Как только Бальтазар надел пижамные штаны, за спиной раздался тихий шорох.

– Папа?

Он с удивлением обернулся и уставился на Тиффи, которая слегка привстала в своей корзинке и вытянула к нему лапку. Ошеломленный ситуацией, он сделал два шага к стиральной машине и заглянул в большие глазки-бусинки свинки.

– Папа?