Влюбленные мошенники

– Смотри, – запыхавшись, выдохнула Грейс и указала на зияющий между домами вход в какой-то темный и сырой переулок. – Давай спрячемся там, скроемся из виду… Он кивнул, и они нырнули в проход. Это была неудачная мысль.. Переулок оказался тупиком, но они поняли это, лишь пробежав двадцать ярдов и свернув направо, как им показалось, в подворотню. Подворотня привела их к глухой кирпичной стене без окон, без дверей, без единой щели или просвета. Не было даже мусорного бака, за которым можно было бы спрятаться. Топот шагов заставил их обернуться и замереть. Том-Фун, высокий, худой Главный Оруженосец со шрамом на лице, показался из-за угла. В руках огромный, жуткого вида топор.

Рубен вновь побелел лицом и жалобно застонал.

– Застрели его. Умоляю, застрели его! Грейс уже успела позабыть, что у нее есть револьвер. Она вытащила его из кармана и прицелилась.

Том-Фун даже не замедлил шага.

– Стреляй! – крикнул Рубен. Ей никак не удавалось спустить курок. Том-Фун вскинул топор, надвигаясь все ближе.

– Стреляй!

– Не могу!

Носитель Секиры взмахнул топором и бросился вперед. Он промахнулся, но совсем чуть-чуть: топор прошел на волосок от головы Рубена. Налетев на него всем телом, Рубен обхватил руками талию Том-Фуна. Ну вот, теперь Грейс могла выстрелить – она знала, что духу ей хватит! – но они начали бороться, все время перемещаясь, и она испугалась, как бы ненароком не попасть в Рубена. Она несколько раз обошла их кругом, нацелив револьвер и даже не замечая собственного крика:

– Рубен, отойди! Нет, не сюда! Туда! Нет! Давай быстро!

Том-Фун ударил Рубена локтем в горло, и тот, задохнувшись, разжал захват. Головорез размахнулся, а Рубен тем временем бросился назад к Грейс. Она отскочила в сторону, стараясь не потерять из виду цель. Топор с жутким глухим стуком обрушился на бедро Рубена, и он упал.

– Рубен! – завопила Грейс.

Том-Фун загораживал его своим телом, ей ничего не было видно. Вот он занес топор над головой, как дровосек, собирающийся расколоть полено. Когда топор взметнулся до самой высокой точки, она спустила курок. Пуля попала Том-Фуну в мягкое место.

Он рухнул прямо на Рубена, визжа, как недорезанный поросенок. Топор выпал у него из рук и отлетел в сторону. Весь в крови, Рубен с бранью выполз из-под его тела. Грейс выронила из ослабевших пальцев револьвер и опустилась на колени рядом с ним. Глаза у него были закрыты, губы посерели, в лице не было ни кровинки.

– Рубен, ради всего святого, не падай в обморок.

Ты тяжело ранен? Идти сможешь?

– Идти? – прохрипел он. – Да ты смеешься! Я умираю, он меня убил.

Том-Фун извивался, лежа на боку в двух шагах от них и держась за зад. Грейс подобрала с земли оброненный револьвер и вновь сунула его в карман, чтобы преступник не вздумал им воспользоваться. – Нет, ты не умираешь, – сердито оборвала она Рубена.

Ей хотелось лечь на землю рядом с ним и лишиться чувств, но она заставила себя задрать подол, прогрызть зубами дырку с изнаночной стороны нижней юбки и оторвать снизу длинную полосу оборки.

Рубен в ужасе отшатнулся, глядя, как она сворачивает полоску батиста бинтом.

– Не трогай, мне будет больно!

– – А я-то думала, ты «штаркер».

– Нет, я «лемиш»[38]. Что ты делаешь?

– А ты как думаешь?

Он попытался усмехнуться, пока она расстегивала ему, ширинку, – О, черт, Гусси, тебе стоило просто попросить! Это могло бы показаться смешным, но она знала, что все ее действия причиняют ему боль. У нее даже времени не было проверить, насколько глубока его рана. Судя по количеству крови, пропитавшей брюки, она поняла, что дело плохо.

– Что такое «лемиш»? – спросила Грейс, просто чтобы он не молчал, пока она со всей возможной бережностью накладывала на рану толстый тампон, тоже вырванный из нижней юбки, и обматывала его бинтом.

Его голова откинулась назад, зубы оскалились и заскрипели, на шее выступили жилы. – Не «штаркер».

– Я так и поняла. Еще одно словечко, подхваченное у немецкой фрейлейн?

– Да, у Хильдегард. Она была wunderbar[39]…

– Ты же говорил, что ее зовут Гретхен! – напомнила Грейс, застегивая ему пояс на брюках. – Ну давай, Рубен, теперь тебе придется встать и идти.

– Ага, сейчас. А может, станцуем польку?

– Сядь и обхвати меня за плечи. Подбери левую ногу… Готов?

– Нет.

– И вставай!

Он сумел подняться, повиснув на ней и раскачиваясь, как пьяный, от головокружения и Слабости.

– А ну-ка будь добра, Грейси, дай Тому хорошего пинка от моего имени. Я хочу попрощаться, но у меня сил не хватает. Врежь ему как следует, по самые…

– Идем, – заторопилась она, едва передвигая ноги.

Он замолчал. Сосредоточившись на ходьбе. По Мере продвижения вперед ему стало немного легче, но у выхода из переулка пришлось сделать привал, чтобы немного передохнуть.

– У тебя есть план? – спросил Рубен, закрыв глаза.

– Сколько у тебя денег?

– Двадцать долларов с небольшим.

– Давай сюда.

Он протянул ей золотую монету.

– Мелочи нет? – спросила она с досадой. Рубен пошарил в другом кармане и вытащил три смятые долларовые купюры с мелочью.

– Прекрасно, этого должно хватить. Сними сюртук.

– Зачем?