Влюбленный Дед Мороз

— Мне у тебя хорошо. Очень хорошо. Приятно. Комфортно. Словно ты — близкий, хорошо знающий и понимающий меня человек…

— Но?

— Что — но?

— Но ведь должно быть какое-то «но», которое мешает тебе перейти от состояния «может быть» к состоянию «так оно и есть»…

Эта женщина не хуже его умела четко, логично и последовательно излагать свои мысли. Олег посмотрел на нее с уважением.

— Ты права. Дело, собственно, в тебе.

— Во мне?

— Да. Ты не тот человек, с которым можно закрутить мимолетный роман. С тобой возможны или серьезные отношения, или никакие.

И Олег, весьма довольный тем, что так просто и доходчиво объяснил все этой милой, умной женщине, потянулся за куском пирога. Катя машинально пододвинула ему тарелку.

Ей очень хотелось спросить — так в чем проблема, разве она против серьезных отношений? — но удержалась.

— А я, — продолжил Олег, слизнув с ладони капнувшее варенье, — не думаю, что гожусь для этого. Я вот сижу сейчас в тепле, блаженстве и неге… очень вкусное, кстати, варенье, сто лет такого не ел! Напротив меня женщина, молодая, симпатичная, привлекательная и смотрит на меня так, будто я единственный мужчина на свете… А я вот сижу и думаю, как там моя программа. И что ждет меня утром, когда будут закончены расчеты, — победа, сияющая, как солнце, оглушительная, как гром, новая жизнь, новая эпоха… или очередная неудача?

«До чего же мужчины глупы, — с грустью подумала Катя, — особенно умные. Ну как ему объяснить, что я вовсе не собираюсь соперничать с этой его возлюбленной теоремой?»

За окном громыхнуло. Кухню озарила лиловая вспышка. Громыхнуло еще раз.

— Ой, надо же, гроза! — поразилась Катя.

— Я и не знала, что зимой бывают грозы!

— Бывают, но очень редко, раз в десять лет.

Олег встал и подошел к окну.

— И это невероятно красивое зрелище…

Катя тоже подошла к окну. Но посмотрела не вверх, на невероятно красивое небо, а вниз, на смутно видимую в сгустившейся темноте арку двора.

Застрявшего фургона там больше не было.

* * *

— Я поняла, — все тем же глубоким, роскошным, с богатыми оперными интонациями голосом произнесла Лилия Бенедиктовна. — Я поняла, как вы меня нашли, — адрес Клуба вам, конечно же, дала Нина. Но я не поняла, зачем. Если вы скажете мне, что вы несчастны и одиноки, то… Я просто-напросто вам не поверю!

— Отчего же? Вы так хорошо меня знаете? — усмехнувшись, возразил Александр Васильевич.

Он сидел в гостиной, в самом удобном кресле перед камином, и благодушно щурился на язычки электрического пламени. В их золотисто-оранжевом свете его лицо под белыми, как снег, волосами казалось по-летнему загорелым и совсем молодым.

Лилия прикусила губу, размышляя, что бы ему предложить. В буфете Клуба имелись бутылки мартини, амаретто, бейлиса, финских ягодных ликеров и прочих дамских безделок. А вот из серьезных напитков…

— Я бы не отказался от чашечки чая, — пришел ей на помощь Александр Васильевич. — Натурального цейлонского, крупнолистового. Без сахара. Но если у вас найдутся сливки, не слишком густые и не так чтобы совсем жидкие…

Лилия, всплеснув руками, побежала на кухню.

Заваривая чай, она нечаянно плеснула кипятком себе на руку и зашипела от боли.

Боль привела ее в чувство.

«Да что это я, — осадила она себя, — чего это я так волнуюсь от встречи с мужчиной — да, интересным, да, необычным, да, притягательным, — но всего лишь мужчиной? Мало ли я видела их на своем веку?»

«Таких — мало, — тут же возразила она себе, доставая из холодильника мазь от ожогов. — Можно даже сказать, ни одного».

Она ничего, совсем ничего о нем не знает, кроме того, что он художник, отец Нины Соболевой и живет в Великом Устюге. И все же она совершенно уверена, что он не такой, как все.

Назовем это профессиональным чутьем, продолжала Лилия, убирая мазь назад и доставая пакет со сливками. Или житейским опытом. Конкретно, опытом общения с различными существами мужского пола.

«И того и другого — и чутья, и опыта — у меня более чем достаточно.

И то и другое мне сейчас громко заявляет (нет, кричит во весь голос!.. прямо-таки вопит!), что он отличается от других известных мне мужчин примерно так же, как… как сокол от пустельги. Как хризолит от бутылочного стекла. Как Jeep Cherokee от отечественного внедорожника «Нива».

Внешне, может быть, очень похоже, но… какая разница по существу!

Неудивительно, что у меня дрожат руки».

Стоп!.. Он сказал — с сахаром или без?!

* * *

— Превосходно, — одобрил Александр Васильевич, — как раз так, как я люблю.

Он поставил чашку на журнальный столик. Лилия Бенедиктовна, зардевшись от похвалы, поправила тяжелые вороные волосы, собранные на затылке в пышный узел.

— Вы спросили меня — зачем я пришел к вам?..

— Я вся внимание, — уверила его Лилия.

— Дочь рассказала мне, чем вы тут занимаетесь, в этом вашем Клубе. И мне стало любопытно. Захотелось понять, кто вы. Ловкий шарлатан, как это бывает у психотерапевтов, — тут Александр Васильевич, смягчая резкость выражения, сверкнул белоснежной, как на рекламе зубной пасты, улыбкой, — или…

— И к какому же выводу вы пришли? — осторожно спросила Лилия.

Александр Васильевич помолчал, пристально глядя на нее.