Влюбленный Дед Мороз

Очень простая планировка: приемная и кабинет по коридору направо, все остальное — по коридору налево. Кухня и санузел — прямо.

В такой планировке совершенно невозможно запутаться или заблудиться. Тем более после трех лет пребывания в этих стенах, пребывания напряженного, насыщенного женскими надеждами, мечтами и переживаниями.

И все же Лилии, когда она около одиннадцати часов решил сделать обход своих владений, показалось, что она очутилась в каком-то другом, ранее незнакомом ей месте.

Толкнув дверь, за которой, по ее представлениям, должна была находиться «деловая», Лилия в нерешительности замерла на пороге. Ни книжных шкафов у стен, ни стеллажей с материалами, ни раздвижного стола посредине, ни большого прозрачного ящика в углу для занятий песочной терапией здесь больше не было. Всю противоположную стену занимал большой экран с зимним видом — хрустальные деревья и просвечивающая сквозь них ледяная гладь замерзшей реки или озера. В углу, у сугроба, сидел заяц-беляк, совсем как живой. Того и гляди порскнет под тяжелые еловые лапы, только его и видели.

Потрясающего качества изображение подсвечивалось мощным софитом, которым руководил молодой человек в кожаной жилетке, больших темных очках и клетчатой бандане. Присмотревшись, Лилия узнала в нем одного из стажеров, сменившего красную шапку Деда Мороза на классический прикид профессионального фотографа.

— Дверь закройте! — не оборачиваясь, сердито крикнул молодой человек.

Лилия, секунду поколебавшись, вступила в комнату и закрыла дверь у себя за спиной.

Молодой человек продолжал колдовать с софитом. На экране наступил то ли закат, то ли, наоборот, рассвет. Во всяком случае, деревья, река и заяц окрасились нежным золотисто-розовым светом.

— Теперь хорошо, — одобрил молодой человек. — Мария, вы готовы?

Из-за белой ширмы, помещавшейся в углу, где раньше жил ящик с песком, выступила Маришка в костюме Снегурочки.

Точнее, как и молодые Деды Морозы, в облегченном варианте праздничного костюма. То есть на ней была голубая шапочка с пришитыми к ней льняными косами. А остальную одежду заменяло обшитое белым мехом голубое бикини и высокие, до колена, голубые ботфорты на десятисантиметровых «шпильках». Надо признать, выглядела Маришка потрясающе.

У ног Лилии Бенедиктовны послышался нетерпеливый вздох. Лилия, вздрогнув, посмотрела на пол и только теперь заметила сидящую на разбросанных по ковру турецких подушках Ирочку. Ирочка также была очень хороша в лиловом с золотом прозрачном газе и золотой диадеме на вороном парике с длинными распущенными волосами — видимо, ей предстояло исполнять роль восточной танцовщицы. Лилия ободряюще кивнула ей и прижала палец к губам.

Как только Снегурочка на экране кончила обниматься с зайцем, а молодой человек отошел от фотоаппарата и мановением руки сменил зимний лес на южную ночь с фонтаном, розами и золотым полумесяцем на прозрачно-зеленом небе, Лилия нашарила дверную ручку и осторожно вышла.

В коридоре было тихо и пусто, лишь под самым потолком крутилась, сыпля золотыми и серебряными искрами, заблудившаяся шутиха.

* * *

Покачав головой, Лилия отправилась в приемную. Перед тем как зайти, осторожно приоткрыла дверь и заглянула одним глазком.

Приемная была как приемная. По крайней мере, на первый взгляд. И располагалась она там, где должна была быть. Лилия вздохнула с облегчением и вошла.

Часть приемной до стола секретарши точно была прежней. А вот дальше…

…В ослепительно-белый под рыжими пальмами берег плескалась волна. В воздухе пахло солью и водорослями. Кричали невидимые чайки. Темно-голубая гладь тропического моря на горизонте совершенно сливалась с небом.

Это остров, подумала Лилия. Тихий. Пустынный. Необитаемый. Только море, пальмы и небо.

Днем +30, ночью + 25. Кокосы в качестве еды и питья. Чайки в качестве собеседников.

Лилия расстегнула шубку и вытерла со лба выступивший бисеринами пот.

Она должна быть где-то здесь. Ну да, конечно, вон она — лежит прямо на песке в пальмовой тени. Отсюда не рассмотреть, но, кажется, на ней даже нет купальника. А впрочем, зачем ей купальник — на необитаемом-то острове?

Лилия в нерешительности переступила с ноги на ногу, раздумывая сойти ли ей с темного паркета приемной на белый песок неведомого берега или нет.

Лежащая в отдалении фигура лениво приподняла руку, разжала ладонь — песок, сверкая солнечными искрами, так же лениво заструился вниз.

Лилия смущенно, словно ее застали за подглядыванием какого-то интимного момента, отвела глаза. Потом решительно повернулась к двери.

Отдыхай, Лиза, подумала она, очень осторожно закрывая за собой дверь. За десять лет работы в обычной районной больнице ты заслужила несколько минут абсолютного покоя и тишины. Отдыхай и не думай о том, что, как и почему.

Я тоже не буду об этом думать.