Влюбленный Дракула

При каждом вдохе в мою сдавленную грудь проникала лишь малая толика влажного воздуха, пронизанного едким запахом химикалий. Я была не в состоянии повернуть голову и как следует рассмотреть, что сделали с моим телом. Но ледяные объятия влажного муслина с каждой минутой становились все мучительнее.

— Помогите мне, — взмолилась я. — Я сейчас умру от холода.

— Мы как раз тем и занимаемся, что помогаем вам, голубушка, — раздалось в ответ. — Вы принимаете водные процедуры.

Говоря это, женщина смотрела не на меня, а куда-то в пространство. Я не видела ее лица, видела лишь, как ходит туда-сюда провисшая кожа под ее дряблым подбородком. Напевный ее голос был напрочь лишен каких бы то ни было эмоций.

— Будьте умницей, и все будет хорошо, — продолжала она. — Все, что от вас требуется, — спокойно лежать и позволить нам о вас позаботиться.

Я не могла поверить, что меня обрекут на смерть от холода, однако обе женщины отошли прочь, не собираясь прекращать мои страдания. Я слышала, как их увесистые зады опустились в кресла. Женщины тяжело дышали, словно утомившись от трудной работы. Отчаянно стуча зубами, я продолжала взывать о помощи. Несколько раз я прикусила язык и при этом взвизгнула от боли. Слезы потекли по моему лицу, крошечные капли теплой жидкости в этом ледовитом океане кошмара. Но мои мучительницы не обращали на мои мольбы и стоны ни малейшего внимания, лишь пару раз шикнули, призывая меня успокоиться.

Потом, судя по звуку отодвигаемого стула, одна из них поднялась и вышла из комнаты. Другая осталась на месте и, похоже, занялась вязаньем, по крайне мере, до меня доносилось позвякивание спиц. Я тщетно пыталась согреть окоченевшие губы, облизывая их языком, который словно превратился в кусок льда. Ложем мне служила жесткая металлическая пластина. Смотреть я могла только вверх, в низкий потолок, выложенный белой кафельной плиткой. Не представляю, сколько времени я пролежала так. Возможно, час, а может быть, намного больше. Наконец я почувствовала, что простыни начали высыхать и тело мое немного согрелось. Тут сиделка встала. Я возликовала, полагая, что она намерена прекратить пытку. Но она прошаркала в дальний конец комнаты, где, судя по звуку, повернула какой-то кран.

Через несколько мгновений она уже стояла надо мной, поливая меня ледяной водой из шланга. Я не могла двинуть ни рукой, ни ногой, лишь тело мое, пытаясь избежать мучений, выгибалось и корчилось, насколько позволяли тугие пелены. Визг, вырвавшийся из моей глотки, был так оглушителен, что у меня самой звенело в ушах. Я думала, эти пронзительные вопли заставят кого-нибудь примчаться мне на помощь, но они утонули в привычном хоре криков и стонов, наполняющих палаты и коридоры клиники. В моих жалобных завываниях не было ничего особенного — всего лишь шум, поднятый очередным пациентом.

Прошел еще час или около того. Я по-прежнему дрожала, изнывая в ледяном плену. У сиделки, как выяснилось, имелся немалый опыт по части подобных истязаний — как только простыни начинали высыхать и тело мое слегка согревалось, она принималась поливать меня холодной водой. Порой я теряла сознание, но забытье было неглубоким и не позволяло мне хотя бы на короткое время забыть о своих мучениях. Но вот в комнату вошла другая женщина, и обе сиделки принялись распеленывать меня. Язык отказывался мне повиноваться, и я не могла даже поблагодарить их. С нетерпением я ожидала, когда мое окоченевшее тело разотрут полотенцами, наденут на меня теплую рубашку и скажут, что процедура закончена. Вместо этого одна из сиделок взяла меня за плечи, другая — за ноги, вдвоем они подняли меня и без предупреждения опустили в ванну, наполненную обжигающе холодной водой. Мучения, которые я только что перенесла, оказались пустяком по сравнению с этой новой пыткой. У меня перехватило дыхание и потемнело в глазах, однако я не потеряла сознание. Невероятный, неземной холод пронзил меня до мозга костей. Я попыталась выскочить из ванны, но сильные руки сиделок удерживали меня в воде.

— Голубушка, ну почему бы вам не полежать спокойно? — промурлыкала одна из них и, надавив ладонью мне на макушку, заставила меня уйти в воду с головой. Вода хлынула мне в рот и нос, я ощутила, что задыхаюсь, что ледяная жидкость проникает мне в легкие. Безжалостные руки не позволяли мне вырваться из ледяной могилы. Такое уже было, пронеслось в моем гаснущем сознании. Когда-то прежде холодная вода уже уносила меня в своих жестоких объятиях.