Влюбленный Дракула

Приказав кучеру ждать в карете, я двинулась по узкой дорожке между двумя рядами надгробий. Взгляд мой скользил по надписям, выискивая знакомые имена, в первую очередь имена моих родителей, Джеймса и Мейв Мюррей. Фамилии своей бабушки с материнской стороны я не помнила, знала лишь, что ее звали Уна. Мох и древесные грибы, наросшие на могильных плитах, затрудняли чтение надписей, многие из которых почти стерлись под действием времени. Ни на одной из могил я не увидела фамилии Мюррей, хотя в этих краях она является весьма распространенной. Я уже собиралась покинуть кладбище, когда взгляд мой упал на выбитое на камне имя, показавшееся мне знакомым. «Уинифрид Коллинз, 1818–1847», гласила надпись. Мне никак не удавалось вспомнить, где я видела нечто подобное.

Подойдя к могиле, я закрыла глаза и положила руку на камень. Разыгравшийся ветер дул в лицо, словно хотел помешать мне сосредоточиться. Тем не менее перед мысленным моим взором всплыла строчка, выведенная на медицинской карте, которую мне показал Джон Сивард. «Уинифрид Коллинз, год рождения 1818». Неужели передо мной могила Вивьен? Но она умерла в Лондоне, в 1890 году. Внутри у меня все болезненно сжалось, словно от дурного предчувствия. Нет, нет, это всего лишь совпадение, сказала я себе, пытаясь успокоиться.

Если это совпадение, значит, в 1818 году в графстве Слиго родились две девочки, имена и фамилии которых полностью совпадали. С другой стороны, Вивьен говорила, что родилась в Ирландии, но ни разу не упоминала о графстве Слиго. В любом случае почему у нее не могло быть полной тезки и к тому же ровесницы? В этом нет ничего невероятного. Уж кого-кого, а людей с фамилией Коллинз в Ирландии предостаточно. Правда, имя Уинифрид никак нельзя отнести к числу распространенных.

Бедная, бедная Вивьен, жертва жестоких и бессмысленных медицинских экспериментов. С поразительной отчетливостью я представляла ее мертвой и никак не могла избавиться от этого видения. Если бы доктора осуществили свои планы в отношении меня, я разделила бы ее участь. Я тоже лежала бы в подвале, покрытая простыней, ожидая, пока мое измученное тело предадут земле. Мысли о Вивьен, как живой, так и мертвой, выводили меня из душевного равновесия, но я ничего не могла с собой поделать. Я снова видела ее зеленые глаза, цветом поразительно напоминавшие мои собственные, слышала ее голос. Причудливая история, которую она рассказала, произвела на меня сильнейшее впечатление, недаром следующей ночью история эта ожила в моих снах, причем главной героиней была уже не Вивьен, а я сама. Наутро, разговаривая с Джоном Сивардом, я призналась, что вижу в несчастной старухе свое будущее и боюсь с возрастом утратить рассудок. Но возможно, я уже нахожусь в плену безумия? Совсем недавно я пережила события давнего прошлого, которые показались мне такими же реальными, как события сегодняшнего дня. Но, может быть, в моем сознании всего лишь проросли образы, которые заронила туда Вивьен, и я приняла чужие фантазии за собственное прошлое?

Я долго сидела на могиле неведомой Уинифрид Коллинз, уронив голову на руки. Рассудок мой пасовал перед обрушившимися на него загадками, и мне оставалось лишь сожалеть о том, что я не обладаю более рациональным аналитическим умом. Обладай я способностью мыслить логически, быть может, мне удалось бы найти более или менее внятное объяснение произошедшему. А сейчас мне никак не удавалось понять, кто я на самом деле, и обрести твердую опору в реальности, ибо все мои представления о себе и об окружающем меня мире оказывались зыбкими и текучими.

Чувствуя, как в голове моей теснятся бесчисленные вопросы, на которые невозможно было найти ответ, я медленно двинулась к кладбищенским воротам. Ожидавший меня кучер помог мне сесть в карету. Я рассказала, где находится дом, в котором я провела первые семь лет своей жизни. Быть может, решила я, побывав там, я сумею лучше разобраться в происходящем.

— А, понятно, надо свернуть со старой Объездной дороги, — кивнул головой кучер, выслушав мои объяснения.

Мы долго ехали по сельской дороге. Глядя на тянувшиеся с обеих сторон ряды облетевших деревьев, я вспоминала свое детство. Тогда я думала, что густые переплетения голых ветвей — это гнезда гигантских птиц. Мы миновали каменный мост через узкую, но бурную реку и свернули на другую дорогу, вдоль которой стояли небольшие домики, пребывавшие в явном запустении — обвалившиеся трубы, заросшие травой лужайки. Подъехав к коттеджу, который служил целью моего путешествия, я убедилась, что он сохранился не лучше. Сад, в котором я играла ребенком, сплошь зарос кустарником, окна и двери были заколочены досками, так что я не могла ни войти в дом, ни даже заглянуть в него.