Влюбленный лэрд

Послышалось тонкое пение стрелы и глухой звук, говоривший о том, что она вошла в человеческое тело. И тут же раздался вопль Маккинни, а затем стук падающего тела.

– Я же тебе показывала, не надо стрелять, – со вздохом упрекнула Сюзанна дочь.

– Да я все поняла, – буркнула Изабелл. – Но мне так хотелось выстрелить!

Лана и Ханна быстро подбежали к связанным братьям и освободили их. Эндрю наклонился над поверженным Маккинни, проверяя, насколько тяжела его рана, тогда как Александр поспешил на помощь Лахлану. Вдвоем они связали Дугала, который, придя в себя, начал было яростно сопротивляться, но они быстро умерили его пыл, крепко-накрепко скрутив его той же самой веревкой, которой был связан Александр.

– Что с ними теперь делать? – спросил Александр, переводя взгляд с одного беспомощного пленника на другого. Как уверяла Изабелл, Маккинни не был мертв только потому, что она не пыталась его убить, а лишь хотела ранить.

– Мам, позволь мне немного поупражняться, – пробормотал этот восхитительный и ужасный бесенок. – Мне так хочется пострелять по живым мишеням!

Было приятно видеть, как побледнел и задрожал Дугал, как исказилось от страха его лицо.

– Дорогая, лучше не надо. – Лана ласково обняла Изабелл за худенькие плечи.

– Почему? – искренне удивилась Изабелл, слегка надув губы. Она обиделась.

– Понимаешь, когда я выйду замуж за герцога и буду жить в этом замке, мне вряд ли захочется видеть призраки этих нехороших людей. Если ты убьешь их прямо здесь, они здесь и останутся, будут мне мешать – ходить и стонать.

Звучало очень убедительно. Лахлан улыбнулся:

– Кроме того, Изабелл, не стоит пачкать ковер. Он очень дорогой.

Александр согласно закивал, внимательно глядя на ковер:

– Точно, вещь явно не дешевая.

– Мы лучше передадим этих предателей в руки местных властей. Они, конечно, направят их туда, где им самое место, – в Ньюгейт.

Изабелл шумно вздохнула, но лук опустила и спрятала назад стрелу.

Все уладилось. Лахлан обнял Лану и поцеловал ее – на глазах у всех, и никто не увидел в этом ничего предосудительного. Трудно было измерить глубину радости Лахлана и его друзей. Все закончилось, все были живы и здоровы, если не считать его, в сущности, пустяковой раны. Хотя Лану она тревожила, но, убедившись, что кровотечения нет, успокоилась и она.

Эндрю и Сюзанна, Ханна и Александр приветствовали жениха и невесту веселыми возгласами. Изабелл не сводила пристального взгляда с пленников, словно надеясь, что взрослые передумают и разрешат ну хотя бы немного пострелять из лука по живым мишеням. Магнус, уже успевший исследовать буфет и обнаруживший там неплохой виски, с живостью бормотал:

– Не пора ли всем слегка промочить горло?

Настало время, как вполне справедливо решил Лахлан, для торжественного поцелуя. Он привлек к себе Лану и, больше не смущаясь и не запинаясь, произнес отрепетированную фразу:

– Я люблю тебя, Лана. Люблю всем сердцем.

И поцеловал ее…

Хотя его больше не беспокоило то, что о них подумают или скажут окружающие, тем не менее, когда он услышал фырканье и насмешливый голос Изабелл, ему сразу стало не по себе.

– Посмотрите, он опять взялся за старое. Он опять ее соблазняет.

Лана коротко рассмеялась. Но ее смех заглушил поцелуй. Лахлан не отрывал губ от ее рта.

Нет, ему больше никто и ничто не помешает ее целовать. Он будет ее целовать – всегда и везде, несмотря ни на что.

Эпилог

Лахлан маленькими глотками пил виски, с любовью рассматривая портрет очень похожего на него мужчины и красивой женщины с пленительной улыбкой. Это была та самая женщина с младенцем на руках, чей портрет так ему нравился. Раньше он висел над камином.

Мужчина был его отцом, а прелестная женщина – его матерью. Рабочие нашли их чудом уцелевший совместный портрет на чердаке.

Для фальшивого портрета его отца, на котором на самом деле был изображен гнусный Арчи Данфи, нашлось другое место и применение.

Лахлану казалось, что ему никогда не надоест рассматривать добрые и прекрасные лица отца и матери. Их портрет повесили на самое почетное место в заново отстроенном замке. Это было справедливо, что не могло не радовать Лахлана. Он обрел родительскую любовь, пусть и с огромным опозданием. Тем не менее он теперь знал, что родители его любили, и от этого знания его сердце переполнялось любовью к ним.

Сколько бы он ни смотрел на их портрет, он никак не мог наглядеться.

Все полгода, пока шел ремонт замка, Лахлан старался улучить минутку, чтобы постоять перед картиной. После этого он с новыми силами принимался за восстановление замка, и результаты превзошли все ожидания. Замок стал просто как игрушка, теперь в нем можно было жить и, более того, не было стыдно принимать гостей.

Другой не менее важной задачей, в решении которой, кстати, приняла живейшее участие Лана, было строительство детского приюта. Одной из первых здесь поселилась черноглазая Фиона.