Влюбленный скрипач (сборник)

– Балда! Если бы не нравилась, можно было наплевать и так оставить. Дошло? – Он нежно чмокнул ее в нос. – Тань! Мне правда на работу пора, а ты тут… я, конечно, взрослый мужик, должен себя в руках держать, но, на тебя глядя, пожалуй, удержишься… Поэтому будь паинькой и перестань меня соблазнять.

Он схватил подсохший за ночь кусок батона, набросал на него колбасу, сыр, буженину – почти не глядя, так что углы торчали со всех сторон, как иглы у дикобраза, – и, не присаживаясь, начал поедать этот дикий бутерброд, почти не жуя, только захлебывая кофе и периодически шипя – кофе был огненный.

Таня, которую всегда раздражало, как мужчины едят – жадно, как животные, тьфу! – глядела на это действо с замиранием сердца. Господи, он же совсем одинокий! Да, у него и Светка, и Яночка, и мама у них днюет и ночует. Но он никому там не нужен. Татьяна увидела это так ясно, словно на рубашке Сергея висело объявление из любимого с детства мультика: «Маладой кракодил хочет зависти себе друзей». Еще бы она не увидела! Она и сама иногда чувствовала себя таким «маладым кракодилом». Всегда одна, и никому нет дела до того, как трудно карабкаться к сияющей где-то далеко-далеко вершине. Трудно? Не карабкайся. А у нас свои дела. Ах, ну да, есть еще Алексей, которому – теоретически – она не совсем безразлична. Теоретически. А на практике выходит совсем по-другому. Татьяна давно уже поняла, что музыкант он, в общем, средний, а продюсер и вовсе никакой. Неинтересно ему куда-то пробиваться, его вполне устраивает стабильный «чес» по клубам и ресторанам. Денег хватает, а чего еще? Афиш на каждом столбе? Концертов в Кремлевском дворце? Тань, говорил он ей, я давно понял, что я не Луи Армстронг и не Элвис Пресли, так что теперь, повеситься? Мне нравится делать музыку, и я ее делаю, а если за это еще и деньги платят – чего еще нужно для счастья?

Но Татьяне хотелось и афиш на каждом столбе, и собственного голоса «из каждого утюга», и концертов в Кремлевском дворце – а почему нет? Ведь она может! Но, кроме нее самой, никто не верит, что она может. Нет, не так. Никого это попросту не интересует.

А Сергей… Как он сказал? «Твоя слава – чисто вопрос времени» – таким тоном, как говорят: «Волга впадает в Каспийское море». И бутерброд этот несуразный. Она сама, торопясь на репетицию, частенько так перекусывает: стоя, обжигаясь кофе и не обращая внимания на то, что именно ест.

Сергей проглотил последний кусок бутерброда и удовлетворенно вздохнул:

– Ну вот, можно жить. Кофе ты варишь изумительный! Спасибо! Ну, до вечера?

Татьяна хотела сказать, что на сегодня у нее другие планы, и вообще она очень занята. В самом деле – не нужны ей никакие долгоиграющие отношения. И не просто не нужны, а могут стать серьезной помехой. И силы душевные отбирают, и, главное, в имидж молодой прекрасной певицы муж совсем не вписывается. Уж настолько-то она научилась разбираться в пиар-технологиях. Так что, ночь была прекрасна, и – чао, бамбино, сорри!

Но все это – как она варила кофе, а он прыгал на одной ножке, натягивая штаны, как старательно завязывал ее халатик, как кусал свой «лохматый» бутерброд и шипел, обжигаясь кофе, – все это было таким домашним, таким… спокойным? Жалко, если такое больше не повторится. В конце концов, чем она рискует? Светку Сергей, ясное дело, не бросит – там Яночка и обеспеченная жизнь. Да и карьеру Татьяне портить не захочет.

И неожиданно для себя она быстро – чтоб не передумать? – выдернула из ящика запасные ключи и сунула их Сергею в карман:

– Я сегодня буду поздно. А в ресторане лучше не светиться.

– Ну надо же! – он восхищенно покрутил головой. – Ты, оказывается, не только красавица и талант, ты еще и большая умница! – а про себя подумал: «И на шею не вешаешься, что немаловажно. Все тут прекрасно – но не настолько, чтоб из-за этого всю жизнь ломать».

Вот так.

Не зря говорят, думал Сергей, что треугольник – самая устойчивая фигура. Все сложилось просто чудесно: у Татьяны – карьера и никаких таких «семейных» планов на ближайшие дцать лет, у него – идеальная (о да!) семья, Светка с ее – тоже! – карьерой, и главное – Яночка. Это тянулось не год, не два: минул двадцатый век, наступил двадцать первый, а ничего не менялось. Временами от этой устойчивой чудесности у Сергея сводило зубы и хотелось одним махом разрубить затянутый почти до невозможности дышать узел. Но – как же Яночка? Светка ведь тут же ей объяснит, что отец – мерзавец и сволочь и надо его попросту забыть. Да и других неприятностей не оберешься. Он работает в одном из Светкиных проектов, значит, тут же окажется на улице. Какую-нибудь работу он себе, конечно, найдет, но вероятно, что именно «какую-нибудь», то есть денег будет кот наплакал. У Татьяны тоже дела двигаются еле-еле – ни сверкающих афиш на каждом углу, ни прочей «звездной пыли», так что денег негусто. Да и вообще: жить на ее деньги – гадко.

Ну что ж! Все прекрасно. Не он первый, не он последний: вот семья, а вот молодая прекрасная любовница. И хорошо, и чудесно, и пусть так и продолжается.