Влюбленный странник

И Люсиль рассказала Эдварду все. Теперь она уже не могла ничего скрывать, слова так и лились из нее потоком. Она поведала Эдварду, как вышла за Бо, когда ей было двадцать. Рассказала, как сильно любила этого человека и каким адом оказалась ее жизнь с ним.

Она рассказала всю историю просто, без преувеличений, и Эдвард отлично понял, какую нужду и отчаяние пришлось ей пережить, гастролируя с Бо в составе дешевых трупп в захолустных городках. Он и сам хорошо знал, на что похожи эти поездки, когда приходится трястись ночи напролет на жестких сиденьях и жить в квартирах, где гуляют сквозняки. Он отлично знал зависимое положение этих актеров. И он мог понять отчаяние Люсиль, но мог понять и другое — почему Бо искал утешения в питейных заведениях.

Рассказ Люсиль продолжался. Она сказала, что считала Бо умершим, не слыша о нем многие годы, а он неожиданно объявился в «Савое».

— Он потребовал у меня сто тысяч долларов, — сказала она. — А когда я отказалась, стал угрожать, что продаст нашу историю газетам. Ему отлично известен мой возраст, и он понимал, какой ущерб может мне нанести, разгласив эту информацию. Он был настроен решительно. В первый вечер мне удалось от него отделаться. Он забрал все деньги, которые были у меня в бумажнике, и сказал, что вернется на следующий день. Я была в отчаянии, Эдвард. Если бы я даже отдала ему сто тысяч долларов — а это практически все, что у меня есть, — не было бы никакой гарантии, что, получив деньги, Бо будет держать рот на замке. Он мог бы заговорить в любой момент, если бы это было ему выгодно или если бы ему снова понадобились деньги. Я лежала всю ночь без сна, а к утру решила, что мне делать.

Люсиль сделала паузу, а Эдвард обратил внимание, что руки ее сцеплены так крепко, что побелели костяшки пальцев.

— Это было неправильно, это было преступно, это было ужасно. Теперь я понимаю, но в том момент я могла думать только о том, как избавиться от Бо и заткнуть его раз и навсегда.

— И что же ты сделала? — спросил Эдвард.

Люсиль передернуло.

— Не знаю даже, как сказать тебе об этом. Я понимаю, что сошла с ума, но я так хотела от него избавиться, и не только потому, что я боялась Бо, а еще и потому, что я его ненавидела. Он олицетворял все, что было в моей жизни мерзкого и ужасного, все, от чего я сбежала, все, что я считала забытым и похороненным в прошлом. Он разбудил во мне воспоминания о пережитых ужасах. Он снова заставил меня чувствовать то, что я чувствовала, когда была его женой, ощущать себя никчемной и ни на что не годной, плохой актрисой и недостойной женой, которая ничего не умеет делать как следует. Когда появился ты, ты изменил всю мою жизнь, изменил саму меня. И я не могла пережить возвращение в прошлое, к тому, чем я жила, не могла снова стать неуверенной в себе и неуверенной ни в чем.

— Что ты сделала? — повторил свой вопрос Эдвард.

В дверь громко заколотили снаружи. Это был помощник суфлера. Они слышали его голос, срывающийся на визг, но ни Эдвард, ни Люсиль не реагировали. Несколько секунд Люсиль молчала, потом глубоко вздохнула, собираясь с силами, и продолжила свою историю.

— Был один химик по фамилии Гаусманн, который был влюблен в меня во время войны, — наконец заговорила она. — Не думаю, чтобы ты его помнил, мы нечасто с ним виделись. Но он с ума по мне сходил. И он был сумасшедшим не только в этом. Гаусманн сбежал из Польши перед тем, как ее заняли немцы. Были в его жизни тяжелые моменты, и они наложили на Гаусманна свой отпечаток. Он был уверен, что рано или поздно немцы попытаются вторгнуться в Америку, и говорил мне, что в этом случае я не должна пытаться убежать, а должна покончить с собой. Он говорил об ужасах, которые всем нам доведется испытать, когда нацисты завоюют мир, и дал мне пузырек с морфином и заставил поклясться, что я буду всегда носить его с собой. В пузырьке было шесть таблеток. Гаусманн сказал, что двух будет достаточно для смертельного исхода. Но он дает мне больше, на случай если рядом со мной будет кто-то, кто мне дорог. Наверное, он имел в виду себя. Но он оказался таким занудой со всеми этими своими разговорами про пытки и кастрацию и всякое такое, что я скоро от него устала и перестала с ним встречаться. Но пузырек с морфином остался в моей шкатулке с драгоценностями. Я положила его туда для безопасности, когда получила от Гаусманна, а потом забыла его выбросить. Никогда ведь не знаешь, когда может пригодиться немного морфина.

— И это его ты дала Бо? — спросил Эдвард.

— И это его я дала Бо, — эхом откликнулась Люсиль. — Я раскрошила все шесть таблеток и растворила их в бутылке виски. Я встряхнула бутылку, чтобы лучше размешалось.

— И Бо выпил виски? — поинтересовался Эдвард.