Влюблённый в себя

Закончив пару метров, я вытер пот со лба. Пока осматривал фронт работ из глубины в это же место резко вынырнул Гуамра. Вместе с волнами на поверхности показались новые кучки, запутанных вперемешку с чем-то непонятным, водорослей. Я посмотрел на вредителя убийственным взглядом и проклял, то шило, что засело глубоко в моей пятой точке.

Солнце пекло макушку и было понятно, что время к полудню, расчистив всего малую часть, краёв так и не было видно. Гуамру постоянно поднимал на поверхность какую ни будь гадость из глубин своего пристанища, при этом радуясь словно пёс, принёсший палку хозяину. После очередной такой «палочки» больше похожей на скелет птицы мне всё же стало интересно, а сколько там ещё такого добра. Гуамру нырнул прежде, чем я успел его окликнуть и по сколько пора сделать перерыв и освежиться, было принято решение искупаться.

Проплыв ближе к середине и нырнув дельфинчиком, я открыл глаза. Снова эта картина, будоражащая и восхищающая мой взор. Спокойствие и безмятежность местных обитателей на грани сочеталась с буйством красок. Только смоляное пятно с огненным шлейфом в виде Гуамру носилось, расталкивая всё на своём пути и наводя сумбур. Я подумал, что он и правда похож на пса, только сейчас гоняющего зайца в лесу.

— Эй! — Воскликнул я в своих мыслях, — много дряни ты мне ещё подкинешь?

— Столько сколько найду. Сомневаюсь, что тут ещё хотя бы раз при моей жизни проведут чистку, — не отрываясь от поисков мусора промолвил этот паршивец.

— То есть ты хочешь, чтобы я тут подох от изнеможения или от солнечного удара? — Я был полон возмущения из-за отсутствия конкретики.

— Это твоё наказание, ты должен страдать, иначе в нём нет смысла, — в чём-то он был прав, хотя меня воспитывали так, чтобы наказание давало какое-то знание, а не просто страдание.

Мне было нечего ответить и всплыв на поверхность, лёжа спиной на водной глади проносились мысли: «а если подумать, за что меня наказали? За то, что я просто ушёл? Но это не такой уж большой проступок. За то, что зашёл туда куда мне заходить не положено? Дак я не знал, что туда нельзя и меня просто привёл местный, разве это моя вина? За всё вместе, что бы было не повадно и вёл себя, как мышка?»

— Верно, поэтому и наказали, — раздался голос в моей голове. Оказывается, не обязательно видеть Гуамру, что бы слышать

— За всё вместе? — Переспросил я в своей голове

— За то, что не подумал, — выдал он вердикт.

— Что?

— Ты, не подумав о последствиях разгуливал по незнакомому месту, да ещё и пошёл в след за незнакомцем. С чего ты вообще решил, что он здешний монах? А ты знаешь сколько ценностей и опасностей скрывает это место? Что если бы твой труп нашли на рассвете или не нашли бы тебя вместе с золотыми книгами Будды. Даже сейчас не думая о последствиях ты залез в логово хищника, который знает вкус человечьего мяса, — резко из-под меня выпрыгнул Гуамру и навалился на меся своей массой, как тюлень на льдину, утянув в глубины озера, — что ты будешь делать если я захочу перекусить тобой?

Сердце заходилось от неожиданности, я словно проснулся от долгого сна. Пузыри перед глазами рассеивались и в них показалась чёрная голова этого монстра. Всмотревшись в его глаза и не найдя в себе страха или тревоги от этого существа, я протянул руку и взяв за белый торчащий клык продолжая диалог.

— Можешь есть меня хоть сейчас, но тогда ты останешься жить в гадюшнике до конца этой жизни, по тому, что я не вижу других желающих чистить твою лужу, — коряво улыбнувшись, я неспеша поплыл к поверхности.

— Вот засранец, — это было последнее, что послышалось мне от Гуамру. Следующим мгновением он оказался у меня между ног, подобно вороному жеребцу и вынырнув, понёс меня через весь водоём мчась, как запущенная подводная торпеда. Я соскальзывал, безуспешно цеплялся за скользкие бока и тонкие шёлковые плавники. Резко свернув, Гуамру сбросил меня с себя прямиком на берег в кучу грязи, которую я сам только что и выгреб. Поездочка напомнила катание на водном мотоцикле, правда та была всё же по приятней.

Опешивший от такого аттракциона, поднявшись на колени и осмотревшись пытаясь сориентироваться я увидел свой сачок кучу мусора и удаляющуюся фигуру Гуамру.

Уставший, измождённый тренировками, работой и хроническим недосыпом после мучительной недели, весь грязный я лежал на берегу чистого озера. Рядом со мной на отмели лежал не менее измученный, но очень довольный Гуамру. Солнце стремилось к своему закату и небо стало приобретать очертания красного драгоценного камня с прожилками из тонких верениц облаков.

— Безграничная красота этого мира — дар всему человечеству, — произнёс я, убирая руку под голову и поворачиваясь с вопросом к Гуамру, — А что? Только человек может испытать чувство восхищения от красоты чего-то. Разве не так?