Влюбленный воин

Тристан посмотрел на сидевшую перед ним девушку и снова улыбнулся. «Похоже, бедняжка считает себя ответственной за все, даже за то, чего не может изменить», — подумал он с вздохом.

— Интересно, какие же беды ты навлекла на Гринли, миледи? — Он заставил ее подняться с сундука и подтолкнул к кровати. — Да-да, какие беды? Просвети меня, пожалуйста.

— О, множество бед! — Она принялась загибать пальцы. — Вилланы, Найджел, Дональд!..

Тристан осторожно усадил ее на край кровати.

— Не говоря о моей лжи! — крикнула Хейд. — И еще я перебила всю посуду в доме. Правда, Минерва потом заставила меня привести все в порядок… — Она немного помолчала, потом вдруг спросила: — Скажи, ты меня повесишь?

Плечи Тристана затряслись от хохота. Отсмеявшись, он снял с девушки башмаки и с серьезным видом проговорил:

— Я почти уверен, что не стоит вешать человека из-за нескольких разбитых горшков.

Глаза Хейд внезапно наполнились слезами, и она, всхлипывая, прошептала:

— Ах, ведь камни предупреждали меня, но я все-таки рассказала ему все, что знала.

Тристан взял с кровати плотное одеяло и развернул его.

— Рассказала? Кому и что?

— Ты меня не слушаешь, болван! — возмутилась Хейд. Но все же позволила Тристану уложить ее под одеяло. — Найджел знает все. Да-да, он знает все.

— Милая, не бойся Найджела. — Тристан склонился над ней. — Он не тронет тебя, пока ты здесь.

Хейд попыталась привстать.

— Да я за тебя боюсь! За тебя! Он хочет твоей смерти! Хочет прибрать к рукам Гринли!

Тристан улегся поверх одеяла рядом с Хейд.

— Дорогая, каждое слово, слетающее сейчас с твоих прелестных губок, убеждает меня в том, что ты слишком пьяна, чтобы говорить разумно.

Хейд улеглась на спину и, уставившись в потолок, пробурчала:

— Что ж, очень хорошо. Похоже, ты слишком туп, чтобы понять меня. А если так, то можно считать, что я выполнила свой долг и совесть моя чиста. — Она зевнула и пробормотала: — Да-да, чиста…

— Вот и замечательно. — Тристан погладил ее по волосам. — Я очень рад, дорогая, что ты за меня беспокоишься.

— Мм… да, очень беспокоюсь.

— Но все-таки, милая, ты должна мне поверить, когда я говорю, что Найджелу со мной не справиться. — Он провел кончиками пальцев по ее щеке и с ласковой улыбкой добавил: — Победа останется за мной. Иного и быть не может.

— Мне жаль, Тристан, но я… — Хейд уже засыпала. — Видишь ли, я не знала, что это… ты.

— Конечно, дорогая. — Он прикоснулся губами к ее губам. — Сладких тебе снов, любимая.

Тристан поднялся, но Хейд вцепилась в его рукав и с усилием пробормотала:

— Нет, этой ночью никаких снов. Останься со мной, прошу тебя.

Глядя на лежавшую перед ним девушку, Тристан мысленно воскликнул: «Что же делать?! Находиться так близко от нее — и не сметь прикоснуться к ней?! И ведь она сама этого хочет…»

— Останься, — снова прошептала Хейд, будто почувствовав его сомнения.

— Ладно, хорошо. — Тристан снова улегся рядом и привлек ее к себе. — Только имей в виду, мы не должны предаваться любви, пока…

Услышав мирное посапывание Хейд, Тристан усмехнулся и, поцеловав ее в лоб, приготовился бодрствовать всю ночь.

Глава 20

Хейд проснулась и тут же почувствовала сильнейшую головную боль. При этом в ушах у нее стоял ужасный гул, так что казалось, она вот-вот оглохнет. Осторожно приоткрыв один глаз, она попыталась приподняться и тотчас застонала:

— О Господи!.. Минерва, пожалуйста…

Тристан хмыкнул и приблизился к постели, держа в руках поднос с графином, миской и ломтем хлеба. Прежде чем присесть на кровать, он поставил поднос на пол.

— Доброе утро, милая. — Он осторожно прикоснулся к ее плечу.

Услышав голос Тристана, Хейд распахнула глаза. Несколько мгновений она таращилась на него в недоумении, а потом вдруг с удивительным проворством выпрыгнула из постели и, бросившись к ночному сосуду, стоявшему в углу, низко наклонилась над ним.

Тристан с вздохом отвернулся. Он не судил Хейд слишком строго за прискорбные последствия вчерашней ее невоздержанности. Однако сейчас ему следовало заняться хозяйственными делами, и, следовательно, он должен был поручить кому-то другому заботы о Хейд.

Налив в чашу воды из кувшина, Тристан смочил той же водой чистую тряпицу и, приблизившись к девушке, с добродушной улыбкой проговорил:

— Вот тебе и питье, и прохладная влажная ткань на лоб.

Хейд повернула голову и, выпрямившись, проворчала:

— Уходи отсюда…

— Но если я уйду, то как ты объяснишь слугам, почему оказалась в моей спальне? — Тристан поднес чашу к ее губам. — Пей медленно, милая. Тогда ничего страшного не случится.

Однако его предостережение запоздало, потому что Хейд мгновенно осушила чашу. И тотчас же в желудке у нее громко забурчало, и она, выронив сосуд, снова склонилась над другим сосудом.

— Меня кто-то отравил, — пробормотала она, задыхаясь.

Тристан с трудом удерживался от смеха. Он помог Хейд добраться до постели и, уложив ее, проговорил:

— Да, отравили. Ты сама себя отравила.

Хейд с жалобным стоном прошептала:

— Ох, где я? И что я здесь делаю?