Влюбляясь в темноту

— Сынок, ты не знаешь. Мне всегда доставляло удовольствие видеть, как страдают мои соседи. И пока моя душа будет совершать путешествие на небеса, я буду наблюдать, как мои закованные в наручники соседи будут идти в суд, и это доставит мне невероятное удовольствие. В мой последний миг, пожалуйста, сделай мне что-то приятное. Ради умирающего отца, сделай меня счастливым!

Был один немецкий поэт по имени Генрих Гейне. Он написал такую историю.

«Однажды ночью мне явился Бог и сказал:

— Мне очень нравятся твои поэмы. Ты можешь попросить о чем угодно, и все твои желания будут исполнены. Чего бы ты ни захотел, я дам тебе это. Я подарю тебе все радости, какие только захочешь.

Это был странный сон, потому что, когда Бог сказал мне, что я могу попросить о чем угодно для собственного счастья, я подумал, что не получу никакого удовольствия, если просто попрошу для себя счастья. Я сказал Богу:

— Забудь о моем удовольствии. Нашли на моих соседей любое страдание, какое можешь, пусть это будет твоим благословением!

Проснувшись, я был в шоке от того, что сказал в своем сне!»

Но истина часто выходит на поверхность во сне. Люди лгут, когда бодрствуют. Сын душит отца во сне и касается его стоп наяву. Мужчина сбегает с женой соседа во сне, а наяву говорит: «Все женщины для меня как матери, как сестры». Подлинная сущность человека — то, что сокрыто внутри, — открывается во сне. Мы все отчаянно хотим видеть, как другие страдают.

Поэтому, если вы молитесь за покой и блаженство других, нет никаких гарантий, что они обретут покой и блаженство, но мы тем самым поднимемся вверх. Тот, кто желает счастья другим, перестает вредить им. Тот, кто начинает желать другим добра, совершает революцию в своей собственной жизни. Нет большей революции, чем способность ощущать счастье, когда другой человек счастлив. Чувствовать грусть, когда грустно другому, — очень просто, но быть счастливым, когда счастливы другие, трудно. Чувствовать грусть по поводу грусти других не трудно — скорее вы получаете от этого некий сок, вы получаете от этого некое удовольствие.

Просто понаблюдайте: когда кто-то умирает и люди собираются, чтобы выразить свои соболезнования, понаблюдайте за их лицами и послушайте, что они говорят. Они говорят о страдании, даже льют слезы, но если вы понаблюдаете в целом за их отношением, то заметите, что они получают от этого удовольствие. И если вы придете в чей-то дом, чтобы выразить свои соболезнования — у кого-то умер отец, и вы идете к нему, чтобы пролить слезы, — а он скажет: «Что за чушь вы говорите? Какой в этом смысл? Умер — значит, умер!», то вы вернетесь домой очень неудовлетворенными.

Я останавливался у одной семьи. Хозяйка этого дома постоянно ходила на похороны и выражала свои соболезнования. Я спросил ее:

— Пожалуйста, скажите мне правду. Если вы идете выражать свои соболезнования и чувствуете, что семья не оценивает вашу грусть, вам от этого хорошо или плохо?

Она ответила:

— Я чувствую себя плохо. Я чувствую себя очень странно — я пришла выразить им соболезнования, а членов семьи это совершенно не заботит.

Постарайтесь заглядывать внутрь себя всякий раз, когда вы идете, чтобы выразить свои соболезнования по поводу чьей-то скорби, и выясните, получаете ли вы от этого удовольствие.