Влюбляться запрещено

Я еще была не готова признать в них семью и делать вид, что все замечательно, но они действительно очень старались. Перед глазами мелькнул дорожный знак с надписью: «Зюзино». Странно, что я вспоминала с теплотой в сердце момент, когда Вадим высадил меня из машины в незнакомом месте, а сам укатил по делам. На глаза снова навернулись слезы, в последнее время мне было сложно сдерживать эмоции, впрочем, после пережитого это вполне нормально.

Снег очень быстро таял, наступила весна и мне даже показалось, что сама природа пытается утешить, после потрепавшей во всех смыслах этого слова зимы. Мне выделили комнату на втором этаже, но не ту, в которой мы останавливались с Вадимом. Алевтина как всегда, старалась предусмотреть все до мелочей.

Оставшись снова одна, я с облегчением выдохнула. Можно было перестать натянуто улыбаться. Упав на кровать и рассматривая идеально ровный потолок, я не могла не подумать о том, почему все в моей жизни шло кувырком начиная с болезни мамы и заканчивая сегодняшним днем. Опять-таки, не факт, что заканчивая. Ко мне пришел Бегемот и истосковавшись по хозяйке устроился подмышкой, тарахча как трактор. Вот он – постоянный мужчина всей мой жизни.

В дверь тихонечко постучали.

– Машенька, хочешь кушать? – спросила осторожно Алевтина, не заходя внутрь.

– Нет, спасибо. Я наверно посплю немного, – соврала я, так как успела отоспаться на две жизни вперед за время в больнице.

– Хорошо, как проснешься спускайся, я оставлю тебе что-нибудь в холодильнике.

– Спасибо, – сказала еще раз я.

Просидев в комнате до самого вечера, я все же переоделась и решила спуститься, чтобы подышать свежим воздухом. Плюс большого дома в том, что иногда можно не пересекаться с другими людьми. Я тихонечко спустилась по лестнице и прошмыгнула на улицу. Солнце еще не село и в сумерках, я прошлась по чищеным до плитки тропинкам. Достав новый, подаренный Александром Михайловичем телефон, мой разбился во время аварии, я набрала номер Вадима, но так и не решилась ему позвонить. У него был шанс, я сделала практически все, что могла. Пора уже забыть все это и жить дальше.

Кутаясь в кофту я вышла на улицу и Алевтина подошла ко мне.

– Ты не замерзла? Пошли лучшей чайку выпьем с медом, мне недавно с Алтая привезли, – предложила она.

– Все хорошо, не волнуйтесь. Просто мне нужно немного отойти, вот и все. – я встала и пошла вместе с ней в дом, – Алевтина, очень прошу, скажите у Вадима точно все в порядке? – спросила я, остановив ее у двери.

Мне показалось, что у нее было виноватое выражение лица. Она стояла несколько секунд, держась за ручку.

– Его мама умерла, в остальном все нормально, – тихо сказала она, – ты наверно сама знаешь какой, он. Привык переживать все один.

– Почему вы мне не сказали? – разозлилась я.

Алевтина промолчала и скользнула в дом. Я прошла мимо кухни, так как пить чай совершенно не было настроения. Уже перед сном, валяясь в кровати, я поругала себя за отсутствие гордости и силы воли и все же позвонила ему еще раз. В трубке раздались гудки и Вадим взял трубку.

– Да? – его голос был немного хриплый и непривычно тихий.

Я не знала, что тут еще сказать. Соболезную? Скучаю? Почему ты так быстро сдался и не сдержал свое слово? Ком застрял в горле, и я просто положила трубку. Нельзя разговаривать по телефону на такие темы. Как только мне станет немного лучше я сама к нему приеду и пусть скажет все это лично в глаза, а не передает через десятых лиц.

Так прошла еще неделя первых весенних дождей, холодных ветров и вот-вот должна была начаться самая настоящая весна. Я очень много отдыхала и гуляла по небольшому саду. Обсуждала с Алевтиной дела кофейни и готовилась вернуться с Бегемотом домой. Все более мене устаканилось. Мысли о Вадиме все еще причиняли боль, но скорее тупую и ноющую, нежели острую и невыносимую.

В утро, когда мы договорились съездить в кофейню, я проснулась от странных спазмов в желудке. Оторвав голову от подушки, я потянулась к стакану воды и ее вкус показался мне странным. Желудок совершил кульбит, и я едва успела добежать до ванной. Зря я пропустила ужин, или к счастью? Обнимая фаянсового друга, я пыталась понять чем же таким отравилась, или это результаты травмы?

А потом до меня дошло. Я взяла телефон и открыла календарь, прикидывая, когда в последний раз были месячные. По всем подсчетам у меня была задержка. Тошнота тут же прошла, уступив место панике и полной растерянности. Из-за аварии я совершенно забыла о том, что нужно выпить таблетки. В этой ситуации мне не на кого было рассчитывать, но еще оставалась надежда, что когда я увижу Вадима все наладится. Ему тоже пришлось не сладко и я понимала, что его решение могло быть обусловлено желанием меня защитить. Мне никто так и не сказал была ли авария случайностью, но учитывая то, что я знала, все вполне мог подстроить Волков. Я окончательно приняла решение во чтобы то не стало увидеть Вадима.