— Я? Выпил?! — незнакомец рассеянно тряхнул головой, и Уильям только при этом заметил его тёмные вьющиеся волосы. — Ты что, малец, забыл, что у нас Сухой закон и трезвенность? Алкоголизм будет искоренён в этой погрязшей в разврате и разлагающейся стране, ибо все спиртное это проделки Сатаны. Ну или парочки толстосумов, мясников и шулеров, — он хихикнул и тут же стих, загибая пальцы и пришепётывая под нос. — Бокалов пять. Но я закусывал. Скажи-ка мне лучше, как тебя зовут, парень. Я твою жизнь спас. Будь ты девушкой, пришлось бы жениться.
— Уильям. Уильям Белл.
Новый знакомый рассматривал его долго. И Уилл не был уверен, что послужило тому виной: его имя или же то, что сфокусировать взгляд на лице, на удивление, именно сейчас у мужчины никак не получалось.
— Уильям Белл, — он задумчиво протянул имя, взял Уилла за подбородок двумя пальцами и продолжил вертеть его лицо из стороны в сторону, как какой-то раритетный череп ацтеков. — Это не твой папаша сейчас двадцать минут распинался о том, как он ловко защищает бутлегеров?
— Да. Он самый.
Конечно, этот мужчина знал. Все знали Генри Белла в этой части города. А, возможно, и за пределами штата. И отец просто не мог себе позволить, чтобы хоть одна соринка легла на репутацию его семьи. Особенно если не он сам положил ее.
— Что ж, — незнакомец вздохнул и протянул Уилл руку, — в таком случае рад представиться. Даниэль Куэрво. Кузен того самого бутлегера, которого твой папаша недавно выгораживал перед судьёй и присяжными.
— Вы выглядите не слишком довольным этим фактом. — Уилл неуверенно ответил на рукопожатие, поморщившись от боли в пальцах. Первый запал адреналина уже спал, и теперь каждая клеточка тела просила оставить ее в покое на ближайшую неделю, если Уилл хочет дожить до пятидесяти.
Впрочем, Уильям Белл не был уверен, что он доживёт хотя бы до двадцати шести. А в двадцать семь, по плану его отца, лучшие двери города уже должны были быть открыты перед молодым наследником.
— Будь Анхель твоим братом, ты бы тоже захотел увидеть его за решёткой. Хотя бы на пару месяцев. Вот помяни моё слово: никогда не позволяй ему стать твоим другом. Проблем не наберёшься. Будешь? — Даниэль вытащил из внутреннего кармана флягу, открутил крышку и протянул Уиллу.
Тут же активно запротестовав, он отвернулся, позволив Даниэлю насладиться мнимой интимностью момента связи между ним и горлышком фляжки. Только булькающие звуки выдавали, с какой жадностью спаситель Уилла выхлёбывал виски, коньяк или водку из металлической ёмкости. Пил Даниэль долго, его кадык, казалось, глухим стуком отвечал на каждый глоток, а затем мужчина рыгнул. Громко и вульгарно: отец Уильяма наверняка покрылся бы пятнами, сделай он что-то подобное.
Но пока краснеть Генри Беллу приходилось только от рассказа школьного воспитателя о том, чем его сын занимается вместо молитв и уроков. Если бы только они знали, как Уилл хотел скрыться в книжках от устремлённых на него взглядов и стереть пальцы, исписывая страницу за страницей. Лишь бы не чувствовать липких разговоров за спиной на своей коже и не оглядываться, проходя мимо вчерашних товарищей. Хотя, кажется, щедрое пожертвование в благотворительный фонд одного из знакомых вновь расположило его сына к Уильяму, а следом и его дружков. Жаль, их не было на сегодняшнем вечере — так он не чувствовал бы себя одиноким, стоя посреди кипящего людьми бального зала.
Воротник тугой удавкой обхватил шею, и Уилл просунул за него два пальца, пытаясь оттянуть накрахмаленный воротник. Даниэль сделал последний глоток, потряс флягу, высунув язык, словно на него еще могли упасть несколько капель драгоценной жидкости, а затем разочарованно выдохнул, закрутил крышку и спрятал пустую ёмкость обратно во внутренний карман.
— Ладно, — он хлопнул в ладоши и слишком резво для выпившего подскочил на ноги, — пойдём. А то нас обоих начнут искать. Мне еще невестку развлекать придётся весь вечер, пока мой кузен занят слишком важными и деловыми вещами.
— То есть курит сигары и пьёт бренди?
— Да. Как заправский пассажир первого класса. Будь у меня возможность, купил бы ему билет на «Титаник». По доброте душевной.
Даниэль мягко рассмеялся и помог Уиллу подняться. Он отряхнул его костюм и, жестом предложив пройти обратно к гостям, поспешил открыть дверь на кухню, из-за которой доносился запах еды, сворачивающий желудок в бараний рог. Уилл понял, что не ел с самого утра, а маленькие канапе не могли удовлетворить юношеского голода до сытной пищи.
Зал встретил их выстрелами хлопушек, шумными официантами, разбивающими фужеры об пол благодаря шатающимся гостям, и покрывшимся от злости багровыми пятнами лицом отца Уильяма. Он возник перед щурящимся от яркого света Уильямом слишком внезапно, чтобы можно было увернуться от цепких пальцев, схвативших его за ухо.