Вместе

Лика благодарит и заворачивается в теплую ткань. От нахлынувших на нее ароматов мужского парфюма, смешанного с запахом дорогого алкоголя и сигарет, ее тело прошибает такая сильная волна тока, что она непроизвольно сжимает коленки, пытаясь сдержать ее. Одновременно закрывает от удовольствия глаза и машинально вдыхает еще глубже, потом резко спохватывается. Влад уже развернулся к ней спиной и идет к машине, и Лика, покачиваясь, направляется следом за ним, коря себя за эту слабость. Почти две недели без мужчины – и она уже похожа на готовую взорваться гранату. С этим срочно надо что-то делать, а то проблем не оберешься.

Влад привозит ее в одно из немногих открытых в такую рань кафе. Улочка пустынна, они устроились на открытой террасе и пьют кофе, молча разглядывая друг друга. Вернее, пожирая глазами. Лика не может не смотреть на него. Чтобы хоть как-то приглушить реакцию своего тела, она тщательно подбирает в уме слова, чтобы описать все, что видит.

На белой скатерти лежит рука. Большая, загорелая ладонь с длинными крупными пальцами. Короткие мужские ногти, никогда не знавшие профессионального маникюра. Большие выступающие вены так и тянут провести по ним губами. Лика вздыхает: так, идем дальше. Из-под рукава белой рубашки выглядывают темные волоски. Она поднимается взглядом выше. В районе бицепсов рукав тесноват, тонкая ткань плотно охватывает накаченные мускулы. Две верхние пуговицы расстегнуты, из-под ворота тоже торчат волоски…

– Так и будем друг на друга смотреть? – вдруг хрипло спрашивает Влад.

Лика поднимает на него глаза и видит потемневший взгляд, мечущийся по линии глаза-губы-грудь, будто он все время соскальзывает, а хозяин настойчиво этому сопротивляется и возвращает его обратно, на безопасную территорию.

– Это ты хотел поговорить, – напоминает она и с громким стуком ставит чашку на блюдце.

Влад вздрагивает и переводит взгляд на дорогу, сжимает пальцы в кулак и несколько раз глубоко вдыхает и выдыхает. «Вот это выдержка! – восхищается про себя Лика. – Интересно, сколько он еще продержится?» Пока он не видит, женщина сильно кусает губы, чтобы они стали ярко-алыми, и незаметно подтягивает вырез платья пониже.

– Какова вероятность, что Гриша именно мой сын? Ведь ты никогда особо не отличалась моногамностью.

А вот это обидно, такого она от него не ожидала. Женщина прищуривает глаза и едко отвечает:

– Стопроцентная. Я всегда пила таблетки и никогда не пропускала. Кроме тех дней, что провела на твоей даче. Тогда у меня их с собой просто не было.

Молчит. Переваривает. Прикидывает.

– А мне об этом не сказала, могли бы резинками не пользоваться, – горько пеняет ей.

– Не хотела в семью заразу занести, – наносит она ответный удар.

Влад дергается, стрела попала в цель. Вот так-то милый, теперь и ты знаешь, что недоверие партнеру – обиднее всего.

– Та-ак, – угрожающе тянет Влад, – получается, в наш последний раз ты сознательно пошла на риск, зная, что можешь забеременеть? Могла ведь не делать этого или принять меры.

– Я не рисковала, – жестко ответила Лика. – У меня был план.

– Заче-ем? – с болью спрашивает Влад. – Зачем ты все это устроила?

Его глаза поблескивают, а по лицу будто катком проехали – таким убитым и растерянным он выглядит. Лика уже жалеет, что разговор повернулся в эту сторону, но теперь ничего не поделать. Ей тоже больно и она решает признаться:

– Хотела сохранить себе кусочек тебя, – сдавленно всхлипывает и вскакивает из-за стола. – Прости, прости, – шепчет, стаскивая со спинки стула свои сумки, а потом выбегает из кафе.

Он ее не окликает и не выбегает следом. Оглянувшись с другой стороны улицы, она видит, что он все так же сидит за столиком, склонив голову вниз. Лика всхлипывает еще громче и убегает во дворы.

Пережидает несколько минут на скамеечке и снова выходит к кафе. Он ее не дождался. Да и пошел к черту! После таких признаний должны были следовать объятия и признания в вечной любви, а он просто взял и уехал! Козел! Лика со злостью закидывает на плечо сумку со своим романом и быстрым шагом направляется в сторону Невского. До ее дома километров пять, прогуляться пешком ей нисколько не повредит.

Возможно, подсознательно она и хотела тогда оставить себе часть Влада. Но также было время, гораздо позже, когда Лика чуть не побежала делать аборт, поняв вдруг, что беременна от человека, который ее изнасиловал и держал взаперти. Потом вдруг, буквально через три дня, она вообразила, что то была ее самая большая в жизни любовь и ребенок – самое лучшее, что могло от нее остаться. Но каждый день, видя нежного и любящего мужа, возившегося с чужим ребенком, она испытывала дикое чувство вины от того, что обманула единственного беззаветно любящего ее мужчину.

Вот так ее и мотало – от любви к ненависти, от радости к отрицанию – всю жизнь. Она давно уже оставила попытки окончательно понять себя. Слишком часто менялись ее мысли, чувства и отношение к ситуации. Поэтому Лика просто плыла по течению и делала то, что хотелось, и то, что казалось правильным именно в этот момент.