Вместе

А в конце вечера – как если бы обед был последним прослушиванием перед тем, как ее утвердят на роль, – Дилейни сообщили, что с ней хочет встретиться Мэй Холланд.

***

– Черт, – сказала Джоан. – Не надо было слушать Фрэнсиса.

Фрэнсис советовал Джоан потянуть время несколько дней, а может быть, неделю и посмотреть, что выйдет. Он рассчитывал на некую компенсацию-с-сохранением-работы и убедил Джоан последовать его примеру. Они с Фрэнсисом пока ничего не подписали, и хотя обоих уверяли, что у них есть время подумать, Джоан чувствовала по каким-то намекам со стороны Бригады 40, что их нерешительность уже воспринимается как знак корыстного предательства. Дилейни была поражена, что Джоан, которая всегда казалась прекрасно осведомленной обо всем, на этот раз так ошиблась в оценке ситуации – в компании ценили верность и щедро вознаграждали лояльных сотрудников, которые об этом не просили. При этом тут были очень скупы на компенсации и беспощадны к тем, кто пытался развести их на деньги.

– Где у вас встреча? – спросила Джоан.

– Думаю, в ее офисе.

– Только ты и она?

– Наверное. На самом деле не знаю.

– Не думай, что я прошу взять меня с собой, – заметила Джоан.

Дилейни так и не думала.

– Я могу спросить, – предложила Дилейни. – Когда они сообщат мне детали, я спрошу.

– Нет, не надо. Я сознаю, что лоханулась. Не хочу, чтобы моя жадность бросала тень на тебя. Видимо, скоро ты увидишь, как меня разжалуют в философы продукции или что-нибудь вроде того.

– Ну что ты, – возразила Дилейни, понимая, что именно так и поступают с людьми вроде Джоан. – Я спрошу, можно ли тебе прийти.

– Да она все равно скажет “нет”. Ладно, послушай. Ты должна подготовиться. Тебя будут снимать. Может, постричь тебя? Мне нравится твой образ раненой пикси, но можно придумать и что получше.

Дилейни до этого не думала о съемках, но поняла, что Джоан права, и согласилась встретиться со стилистом.

– Это же увидят миллионы, – сказала Джоан. – А если Мэй разошлет уведомление, что встречается с одной из жертв теракта, то и десятки миллионов. Может, обдумаешь, что надеть? – Она скользнула взглядом по одежде Дилейни, но больше ничего не сказала.

***

В итоге в офис Мэй ее не пригласили – встреча состоялась в том же ничем не примечательном здании, где Дилейни проходила собеседование с Карло и Шийрин, в пустой, похожей на чистилище комнате.

С Дилейни наконец сняли повязки, и ей уже было почти не больно двигаться. Глядя в зеркало на свои коротко остриженные волосы, она подумала, что теперь все ее мысли прочитать еще легче. Стилист старалась как могла, но результат вышел скорее жутковатым, чем элегантным – скрыть припухлости на голове оказалось невозможно. Телефон звякнул. Ее уже предупредили, что аудиенция назначена на девять утра, а о месте сообщат перед самой встречей. И вот сейчас, в 08:48, прислали адрес здания с уточнением, что она должна быть одна и что Мэй тоже будет одна.

Это было очень странно. Войдя в здание, Дилейни никого не обнаружила. Она огляделась – ее никто не встречал, никаких ассистентов или сопровождающих, не говоря уж об операторе с камерой. Она постучала в указанную в сообщении дверь, и ей открыла сама Мэй, очень похожая на свои изображения, только гораздо миниатюрнее, чем представляла Дилейни.

– Заходи, заходи, – приветливо сказала Мэй, будто предлагала кров в непогоду.

Дилейни вошла, закрыла за собой дверь, и Мэй обняла ее за плечи. Дилейни неожиданно обнаружила, что того и гляди расплачется. Вот черт, подумала она, отчаянно моргая.

– Ох, прости, – всполошилась Мэй. – Еще болит?

– Все хорошо, – выдавила Дилейни и всхлипнула.

Да что же такое? Она мысленно выругала себя. Она понимала, что со стороны Мэй это просто демонстрация, и тем не менее глава “Вместе” только что без раздумий обняла ее. Будь Мэй просто расчетливым монстром, она бы не стала прибегать к физическому контакту на глазах у миллионов. Или заранее предупредила бы, что нужно будет обниматься. Но ничего этого не было, да и объятие длилось долго – Дилейни осознала, что во взрослой жизни ее никогда не обнимали так долго. И постепенно дыхание у нее выровнялось, слезы отступили. Мэй отстранилась, положила руки Дилейни на плечи, заглянула ей в глаза и долго смотрела.

– Мне очень жаль, – проникновенно сказала она после молчания.

Дилейни снова заморгала, страшно злясь на себя. Что здесь происходит? Кто это перед ней? На долю секунды она почувствовала себя на стороне Мэй, стороне Стентона, стороне Уэса. Теракт был чудовищным преступлением, и “Вместе” и все человечество вместе с ней должны сделать все ради того, чтобы такое преступление никогда больше не повторилось.

– Поплачь, – сказала Мэй.

Дилейни вдруг обнаружила, что сидит в удобном кресле. Как она в нем очутилась? Она сидела, съежившись, давясь рыданиями, а Мэй стояла у нее за спиной и поглаживала ее вздрагивающие плечи.

– Давай, давай, – бормотала Мэй. – Плачь сколько хочешь.