Вместе

Дилейни представила, как они работают вместе, бок о бок. Восхождение Стентона будет предотвращено, когда Мэй и Дилейни заразят “Вместе” и мир новой идеей. Мэй и Дилейни – и Уэс! И Агарвал! И Джоан – они принесут свежий воздух в Пекин и Мехико, возродят Большой Барьерный риф, очистят каналы Венеции. Наступит конец свалкам, пластику, отходам, хаосу, деградации, повышению уровня океана. Да, да, теперь она понимала, что пытался донести до нее Уэс. Гораздо лучше быть внутри машины и иметь доступ к ее рычагам, чем снаружи, пытаясь совершить глупый детский саботаж. Она снова посмотрела на расстилающийся у ее ног пейзаж, на полынь и сосны, на все это великолепие, которое ничто не могло заменить, и подумала, что ее концепция развития и власть Мэй действительно способны все это спасти. И может быть, в этом новом мире будет место для трогов и для технологий? Наверняка “совместные” позволят некоторым людям существовать в стороне от их войны за общий порядок. Да. Должно быть пространство для сосуществования. Дилейни будет работать внутри системы, а если у нее ничего не получится, она вернется к своей жизни отшельницы. Это точно будет ей позволено.

– Кажется, я говорила, что я здесь, чтобы помочь тебе, – сказала она.

Губы Мэй сложились в улыбку, которая не сразу добралась до глаз. Впечатление было не слишком приятным. Как будто сознавая диссонанс, она мило сощурилась, глядя на Дилейни.

– И я очень тебе благодарна.

Нет, подумала Дилейни. Мне показалось. Это просто дежурная фраза. Но в голосе Мэй все-таки слышалось легчайшее раздражение, капля кислоты в том, как она произнесла “благодарна”.

– Насколько тут высоко? – спросила Мэй.

Дилейни снова заглянула за край. Неистовство рушащейся вниз воды вызывало у нее трепет.

– Не знаю, – сказала она, хотя предполагала, что не меньше трехсот футов. – Эта тропа была проложена лет восемьдесят назад, но ей мало кто пользовался. Вряд ли кто-то, кроме меня, бывал здесь за последние годы. И вряд ли кто-то измерял высоту водопада.

***

Мэй смотрела в спину Дилейни, и внутри у нее вскипала жгучая ярость. Уже много месяцев она знала о предательстве Дилейни, оно было до смешного очевидным. Как эта идиотка могла думать, что сможет устроить заговор против “Вместе” – изнутри “Вместе”? Шпион в глобальном центре наблюдения? Это было даже оскорбительно. Габриэль вычислил ее в первый же день. Слежка за передвижениями этой дурехи по кампусу кое-что дала, и благодаря ей они собрали кучу данных о трогах, но в первую очередь это было очень жалкое зрелище – все равно что наблюдать за пауком, который пытается выбраться из водоворота слива в унитазе.

Нельзя отрицать, у Дилейни Уэллс рождались хорошие идеи, и вот эти последние, эта взаимодополняющая пара, которая действительно может спасти планету и усовершенствовать человеческий вид, способна обеспечить Мэй безраздельное царствование. Но теперь пора попрощаться с наивной дурочкой. Габриэлю неуклюжие махинации Дилейни казались очень занимательными, он даже придумал какое-то идиотское подпольное движение, и это он подбросил Дилейни информацию о беременности Мэй, чтобы посмотреть, раскроет ли она ее кому-нибудь. Но Мэй было не так весело. Дилейни воплощала все, от чего она пыталась избавить мир, – вероломство, скрытность, тайные помыслы, ложь. Мэй уже давно рисовала в мыслях схватку с ней на каком-нибудь публичном мероприятии, воображала, как встанет перед ней и гневно выскажет все, что думает о предательстве, двуличии и жалкой безнадежности ее плана. Но сейчас они здесь одни, вокруг ни души, и в этом просто нет смысла. Кто услышит ее обличительную речь? Только Дилейни Уэллс, а Дилейни Уэллс вот-вот упадет с утеса.

45 Всеобщий экономический порядок (Свобода от выбора)

В самолете по пути из Айдахо Мэй перелистывала “ПомниМеня” – программу с шаблонами некрологов. Она не станет произносить официальную речь в память о Дилейни – она ее почти не знала, – но надо подготовить хотя бы несколько фраз. Она перебрала варианты. “Ценный сотрудник”. “Яркий светоч”. Что еще? “Безграничный потенциал”. Нет, это чересчур. Похвалы должны быть скромными. “Прекрасный работник”. “Полезный член команды”. “«Совместная», которую многие любили”. Мэй задумалась. “Она повлияла на жизнь очень многих людей”. Ладно, ничего, но “очень многих” – это слишком, это подразумевает огромный вес и популярность, что вызовет ненужное любопытство. Лучше сказать просто: “Она повлияла на многих”. Легкая похвала, не оставляющая места домыслам.