Дорогая Дилейни!
Мне обязательно нужно тебе написать. Только что я обедала с академиком из Северной Кореи, она диссидентка, и она очень много рассказала мне о природе информационного контроля. Она жила в условиях самых жестких ограничений, а потом изучала систему в Китае, и ее открытия совершенно прозаичны и при этом совершенно кошмарны.
Прозаическая часть состоит в том, что у большинства людей нет времени беспокоиться или бороться. В Северной Корее среднестатистический человек просто выживает. Он работает часов
60 в неделю, а еще нужно готовить, заниматься уборкой и детьми и пытаться урвать хоть часок на отдых. Свободного времени там крайне мало, и они тратят его на телевидение с жесточайшей цензурой и то, что там заменяет интернет.При желании гражданин Кореи может добыть информацию из внешнего мира. Но ему потребуются постоянные колоссальные усилия, и это очень рискованно. А поскольку стремление узнать правду не главный приоритет – важнее найти средства для пропитания и обеспечения других базовых нужд, – мало кто утруждает себя этим. Чтобы просто начать искать доступ к запрещенной информации, нужны время, деньги и смелость. Поэтому, по оценке моей собеседницы, меньше
3 % северокорейских граждан предпринимают хоть какие-то попытки.Китай свободнее, но и он несвободен. Там тоже необходимы большое желание и усилия, чтобы найти что-то помимо информации, одобренной государством. Ты спросишь, какое отношение все это имеет к твоей работе в компании? “Вместе” продолжает контролировать огромные потоки информации. Большинство людей ведут свою онлайн-жизнь только через компанию; среднестатистический человек получает все, что ему нужно, через ее платформы.
Представь, какую власть это дает “Вместе”. Да, мы все еще живем в свободном обществе, где любой может написать все, что ему угодно. Но увидит ли кто-то написанное? Если ты пользуешься их платформами, ты видишь только то, что продвигают они. Контент может быть самый разнообразный, но весь он одобрен “Вместе” и соответствует ее идеологии или бизнес-интересам.
Конечно, я не говорю, что человек в демократическом обществе не может добыть информацию, неугодную твоей компании. Но сколько людей действительно это делает? Сколько живет в состоянии активного поиска правды? На самом деле очень немногие. Помнишь, как я пыталась убедить студентов выступить против видеонаблюдения в кампусе? Мало кто меня поддержал. Поэтому твое поколение, а также предыдущее и следующее, оказались лакомым кусочком для деспотов и тиранов.
Мир движется к авторитарной власти, Дилейни, и главное здесь – порядок. Люди думают, что мир вышел из-под контроля. Они хотят, чтобы кто-то положил конец этим переменам. Это прекрасно соотносится с деятельностью “Вместе”: она подпитывает стремление к контролю, к устранению неоднозначности и сомнений, к организованности и к сведению любых сложных вещей к простым цифрам. Она говорит нам, как надо. Разве это не авторитаризм?
Я знаю, что люди закатывают глаза всякий раз, когда я упоминаю об Эрихе Фромме, но прости, без него никак. Помнишь, как он писал про молодых эсэсовцев, которые считали, что нацизм их освобождает? Они хотели, чтобы им указывали, что делать. Они хотели освободиться от свободы. Им были обещаны бесконечные возможности в новом мире. Обещан порядок. Улицы станут чистыми, нарушители закона исчезнут, твой день будет расписан, и не останется ничего неизвестного.
Из других новостей: у меня обнаружили рак. Метастатическая меланома – правда, красиво звучит? Уже четвертая стадия, но врачи сохраняют оптимизм, так что и я тоже. Будет ли лицемерием с моей стороны не думать об этом? Ладно, буду держать тебя в курсе.
Агарвал
