Вместе с флотом

^{Плечом к плечу сражались в Заполярье в течение всей войны моряки и армейцы. Их взаимодействие четко осуществлялось командованием. На снимке: руководящий состав Карельского фронта, Северного флота и 14 армии. В первом ряду (слева направо): Г. Н. Куприянов, А. Г. Головко, В. А. Фролов, А. С. Желтов; во втором ряду: А. И. Крюков, М. И. Старостин, А. А. Николаев, Р. И. Панин, А. Г. Румянцев. Осень 1941 года}

Положение на суше определилось, хотя и оставалось еще напряженным. Наступало время стабилизации фронта, на что не рассчитывали гитлеровцы. Вдобавок из отрядов, сформированных нами в эти дни, возникло ядро морской пехоты, стяжавшей вскоре заслуженную боевую славу своей стойкостью и храбростью в ожесточенных боях.

^{Незванными гостями явились фашистские егеря на землю Советского Заполярья, уверенные, что через неделю после начала войны они будут разгуливать по улицам Мурманска. Вместо увеселительной прогулки пленным гитлеровцам предстоит идти с завязанными глазами через весь Мурманск под конвоем матросов-североморцев.}

*** 

Подвиги характеризовали первые месяцы боевых действий и на море, но и там этот период памятен разного рода ошибками.

Соотношение сил на морском театре было не в нашу пользу. К началу войны гитлеровцы располагали против Северного флота 6-й флотилией новейших эскадренных миноносцев, состоявшей из пяти кораблей типа «Редер», тремя норвежскими миноносцами типа «Стег», норвежским минным заградителем типа «Гломан и Лауген», вспомогательным крейсером «Бремзе» (около десяти тысяч тонн водоизмещением), шестью подводными лодками дальнего действия типа «U-67», десятью норвежскими сторожевыми кораблями различных типов, десятью — пятнадцатью тральщиками, десятью сторожевыми катерами типа быстроходных морских охотников, а также вспомогательными судами, то есть имели в строю до пятидесяти боевых единиц — целый флот с подходящими базами, расположенными в удобных местах Варангер-фиорда (Киркенес, Варде и Вадсе) в непосредственной близости

[50]

к нашим коммуникациям. Военно-морским силам противника была придана специально предназначенная для действий на театре авиация с первоначальным общим количеством до 230 самолетов, рассредоточенных на аэродромах в Луостари, Киркенесе (Солдат-бухт), Лаксельвене (Банак), Хебуктене, Тромсё, Бардуфосе, Нарвике, Буде.

Всей этой заранее нацеленной ударной силе, которую противник мог в любой момент подкрепить кораблями, беспрепятственно проводимыми из своих баз на Балтийском и Северном морях через норвежские шхеры, удобные для такой переброски, мы были в состоянии противопоставить лишь примерно равное количество эскадренных миноносцев, уступивших в скорости вражеским кораблям этого класса[18].

20 июля мы понесли тяжелую потерю, более чувствительную, нежели все предыдущие, — погиб эскадренный миноносец «Стремительный». Это был один из лучших современных кораблей, переведенный в начале 1940 года с Балтики. На испытаниях в Кольском заливе он развил скорость до 40 узлов. В первые дни войны эсминец, выйдя из ремонта, участвовал в боевых действиях. За ним числился один сбитый вражеский самолет.

Предстоял очередной конвой. Возглавить конвой должен был командир «Стремительного» капитан 2 ранга А. Д. Виноградов. Это был опытный моряк. Я его хорошо знал еще по военно-морскому училищу, которое вместе кончали.

В тот день «Стремительный» вошел в Екатерининскую гавань и встал на якорь у скалистого берега горы Вестник. Мне казалось, что корабль, стоя под скалой, находится как бы в тени, и для бомбардировщиков мало возможности при заходе с запада прицелиться и пикировать на него.

[51]

Командира «Стремительного» я вызвал в штаб для уточнения его задачи. Стояла ясная солнечная погода. Ветра почти не было. Такие погожие дни для Севера вообще редки. Видимо, на большой высоте прошел разведчик и сфотографировал «Стремительный»... Раздался сигнал воздушной тревоги. Я выскочил из КП на причал, и первое, что увидел, — большой взрыв, вернее, много взрывов вокруг «Стремительного». Огромный столб дыма и пламени стал подниматься над самим кораблем. Эсминец тут же разломился, над водой поднялись его корма и нос. В течение двух — трех минут корма затонула. Носовая часть корабля минут двадцать оставалась на плаву. Люди оказались на воде в слое мазута.