Вместе с русской армией. Дневник военного атташе. 1914–1917

Мы отправились в дорогу в мундирах. Автомобиль великого князя встретил нас на вокзале и отвез во дворец, построенный в английском стиле. Борис, разумеется, знал, для чего мы приехали. Я передал ему меморандум, составленный в канцелярии, и заявил, что мне поручили вручить этот документ в связи с разговором, который произошел во время застолья в тот вечер. Он прочитал бумагу, и, как мне показалось, после прочтения у него пересохло во рту. Борис заявил, что документ очень интересен. Тогда я спросил у него, где он услышал то, о чем говорил, и получил ответ, что ему рассказал об этом кто-то в Ставке. Я уточнил, не идет ли речь о Пустовойтенко (генерал-квартирмейстер) или Алексееве (начальник штаба), на что Борис ответил: «Нет, никто из начальников, но об этом говорят все молодые офицеры». Я заявил, что цитирование мыслей молодых офицеров человеком его должности приносит значительный вред, так как люди подумают, что он делает свои заявления на основании данных секретных документов, к которым у него есть допуск. Я указал на то, что наш союз гораздо сложнее поддерживать, чем союз Центральных держав, где Германия играет роль вожака, в то время как все мы более или менее равны между собой. Поэтому нам приходится постоянно быть начеку из-за заявлений, подобных сделанному великим князем, чтобы быть готовыми опровергнуть их. Я говорил, что одно время мы подозревали одного из еврейских банкиров, потом – немецкого шпиона, но никогда речь не шла о великом князе. Борис ответил, что никогда и нигде прежде не говорил ничего подобного, что это было впервые и что впредь он обещает не делать этого. Я попросил его проинформировать полковника из 1-го запасного батальона о том, что его слова являются неправдой, и великий князь пообещал отправить полковнику документ, который я привез ему.

После этого мы выпили виски с содовой, и в 4.43 отправились обратным поездом в Петроград. Стремительный акт дипломатии военного времени!

Позже император сделал великому князю строгий выговор по данному поводу.

Глава 13 Боевые действия на Юго-Западном фронте от начала наступления войск Брусилова (4 июня 1916 г.) до формирования Гвардейской армии (25 июля 1916 г.) [30]

В апреле и мае русское Верховное командование готовилось к главному наступлению этого года на фронте 40 верст, севернее и южнее деревни Крево, западнее Молодечно.

Предполагалось, что главный удар будет наносить на правом фланге 4-я армия. Генерал Рагоза перевел свой штаб из тылов 10-й армии в Молодечно. К началу июня под началом генерала были сосредоточены 22 дивизии. Согласно общему замыслу южнее Крево наступление должны были поддерживать войска генерала Радкевича (15 пехотных и три кавалерийские дивизии), во втором эшелоне развертывалась только что сформированная Гвардейская армия генерала Безобразова в составе четырех пехотных и трех кавалерийских дивизий, завершавшая сосредоточение к 2 июня. Гвардейская армия начала грузиться в эшелоны для переброски на север в апреле в районе Волочиска. Потребовавшееся на ее переброску время отчасти объясняется значительным количеством некомбатантов и лошадей, что, к сожалению, было типично для русской армии, в которой постоянно не хватало автомобильного транспорта[31].

Подготовка наступления в районе Крево велась скрытно и достаточно тщательно для Русского театра. Для нанесения удара были сосредоточены 26 дивизий. Позиции для артиллерии оборудовали на дистанции 1800 ярдов от переднего края. Связь батарей с наблюдательными пунктами обеспечивали три ряда протянутых под землей проводов. Склады боеприпасов и вооружения оборудовались на удобных для войск промежутках, для доставки наступающим дополнительных предметов тылового снабжения прокладывали отдельные дороги. Тщательно выбирались и наносились на карты маршруты движения санитарных карет. Предполагалось, что на направлении главного удара было сосредоточено достаточное количество стволов тяжелой артиллерии: в частности, на фронте 4-й армии было развернуто 138 тяжелых орудий. Имевший репутацию самого грамотного артиллериста в русской армии генерал Али Ага Шихлинский принял под свое командование четыре дивизиона тяжелой артиллерии, расположившиеся на стыке двух армий, и имел задачей быть в готовности оказывать максимальное содействие продвижению войск сосредоточением огня на нужном участке обеих армий.