Вместе с русской армией. Дневник военного атташе. 1914–1917

Противник знал о нашей группировке на этом участке фронта, однако вплоть до 23 июня он не мог себе представить, что мы серьезно решились идти в наступление. Информация, поступавшая от дезертиров, позволяла неприятелю отслеживать каждый шаг наших войск. Например, было нужно отвести гвардейский корпус с правого фланга 11-й армии и сосредоточить его в тылу наступающей группировки. На следующий день после отвода корпуса, когда его место занял I Туркестанский армейский корпус, к немецким траншеям отправились унтер-офицер и рядовой и вернулись назад примерно через два часа, оба пьяные, имевшие при себе коньяк и пропагандистскую литературу. Когда оба они, пошатываясь, возвращались в свои окопы, офицер приказал открыть огонь по перебежчикам, но его солдаты не выполнили приказ. Шпионы противника спокойно проходили туда и обратно через позиции XXXIV армейского корпуса. Войска получили команду на сосредоточение в ночное время, но многие части согласились совершать марш только днем.

Активно бунтовали лишь немногие пехотные части, но почти в каждой дивизии был свой ненадежный полк. В кавалерии и артиллерии, как правило, подрывной пропаганде не поддавались.

Инспекторы артиллерии корпуса предложили разрушить первую линию окопов противника, подвергнув ее пятичасовому артиллерийскому удару, и только после этого бросать вперед пехоту. Но командующий фронтом отверг это предложение по совету французского капитана артиллерии Вагно. В конце концов решили, что 11-я армия и XLI армейский корпус 7-й армии начнут артиллерийскую подготовку в дневное время 29 июня, а остальные корпуса

7-й армии, VII Сибирский, XXXIV и XXII – днем 30-го числа. Наступление начнется в десять часов утра 1 июля, однако финляндская стрелковая дивизия и чехословацкая бригада начнут наступать позже, утром 2 июля.

Артиллерийская подготовка, на которую орудия противника почти не отвечали, разрушила проволочные заграждения, а также все оборонительные сооружения первой линии.

VI корпусу удалось захватить три первые линии окопов врага в течение двадцати минут практически без потерь. 2-я финляндская дивизия заняла деревню Конюши, но, поскольку там были найдены запасы спиртного, остальные дивизии корпуса оставались на прежних позициях[66].

Но успеху наступления сильно препятствовали недисциплинированность и откровенная глупость солдат. Перед левофланговым полком 16-й дивизии в ходе наступления не ставилось выполнение активных задач. Пока шла артиллерийская подготовка, полковой комитет проинформировал дивизионного начальника, что солдаты отказываются идти вперед, так как для них проделали только два прохода в проволочном заграждении, а на участке соседнего полка имелись восемь таких проходов. На разрушение заграждений, как того требовали солдаты, нужно было бы затратить дополнительное количество артиллерийских снарядов, которые могли быть использованы для разрушения траншеи противника. Дополнительные проходы были не нужны, а полк, атаковавший вражеские траншеи на этом участке, понес более серьезные потери, чем планировалось, так как против системы обороны противника затратили меньшее количество снарядов.

Правее на участке XLIX армейского корпуса отказался идти в атаку 24-й полк 6-й финляндской дивизии. В результате 2-й и

8-й полки 2-й финляндской дивизии подверглись ожесточенным контратакам неприятеля, в ходе которых полки потеряли соответственно по 25 и 30 офицеров.

В 7-й армии все дивизии, получившие приказ активно атаковать, заняли вражеские траншеи сразу же после того, как они были разрушены огнем артиллерии, однако, за исключением дивизий VII Сибирского корпуса, солдаты в них проявили мало желания продолжать наступление. На опушке дубовой рощи на возвышенности юго-восточнее Бржезан были расположены несколько артиллерийских наблюдательных постов. На одном из них находились генерал Гутор и военный министр. С другого поста, расположенного несколько левее, я получил прекрасную возможность наблюдать за наступлением сводной Сибирской дивизии вдоль вершины холма прямо перед нами.

Все наблюдательные посты были переполнены, так как там находились не только артиллерийские офицеры, но и корреспонденты и солдатские «делегаты». С другой стороны, надежная связь с передовой отсутствовала. Часы артиллерийского полковника на наблюдательном посту, где находился я, отставали на восемь минут, и по его приказу продолжали вести непрерывный огонь по вражеским траншеям и после десяти часов, до тех пор, пока с одной из батарей не пришло донесение, что эти окопы уже заняла русская пехота.

Примерно в два часа дня я отправился обратно в штаб 7-й армии. Там я обосновался в кабинете генерал-квартирмейстера, откуда имел возможность следить за общим ходом наступления. Сначала все в штабе находились в приподнятом настроении, но после трех часов дня картина стала меняться.