Вместе с тобой

И Флер послушно пару раз покружилась вокруг себя. Лёгкие шифоновые юбки, шелестя, послушно повторили движение принцессы, открывая тонкие щиколотки и ножки в чудесных маленьких туфельках в тон платья.

– Ты – фея, – зачарованно выдохнул герцог, заставив лицо кузины покрыться лёгким румянцем.

Он наклонился к шее Флер, глубоко вдохнул, наслаждаясь необыкновенным ароматом юного тела, и судорожно выдохнул, обжигая дыханием:

– Моя красавица!

Девушка польщённо улыбнулась и стрельнула глазками в герцога:

– Ты, мой мальчик, тоже весьма неплох!

Да, что там… Он был чертовски, бессовестно красив и привлекателен! На белоснежную рубаху, отделанную дорогущими кружевами из маленького отдалённого княжества, был надет, расшитый золотом (без излишеств), тёмно-зеленый камзол, так чудесно гармонировавший с его каштановыми локонами. Боже мой! Как же он был хорош! Флер откровенно любовалась его светлостью. Она протянула руку, коснулась его волос, прикрыла от удовольствия глаза. Ах, если б только…

Дверь в покои распахнулась, и в проёме показался Фернан. Окинув невесту придирчивым взглядом, он решил, что сойдет, и предложил ей руку. В отличие от Альберта на нём был вызывающе красный кафтан. Белобрысую голову венчала малая корона с крупными рубинами.

Флер сокрушенно вздохнула и положила свою ручку на его. Фернан почувствовал лёгкое покалывание в пальцах и возбуждение от прикосновения невесты. Неожиданно волна желания прокатилась по его телу, отзываясь где-то в паху. Действительно, очень неожиданно… Он наклонился к её ушку, ощутил смесь запахов шоколада, ванили и чего-то еще неуловимого, свежего, и, наконец, выдавил:

– Не могу не признать – сегодня вы выглядите вполне сносно.

Принцесса запнулась от такой наглости, а потом очаровательным голоском произнесла:

– Не могу сказать того же о вас…

Король удивленно хмыкнул, но в спор не стал вступать. Эта маленькая заноза начинала чем-то ему нравиться. Он приготовил ей кое-что. Пусть порадуется своим маленьким победам. Пока…

6. Бал

Что скажешь? По сердцу ли он тебе?

Сегодня на балу его изучишь.

Прочти, как в книге, на его лице

Намеки ласки и очарованья.

Сличи его черты, как письмена.

Измерь, какая в каждой глубина,

А если что останется в тумане,

Ищи всему в глазах истолкованья.

У. Шекспир

Бальный зал был прекрасен! Белые мраморные колонны поддерживали высокий потолок, расписанный фресками с сюжетами из жизни благородных особ. Огромные зеркала зрительно расширяли зал и увеличивали потоки света. С потолка свисали хрустальные люстры со множеством свечей, пламя которых играло в хрустале, заставляя тот сверкать и переливаться, как настоящие бриллианты. Скульптура огромного силача поддерживала балкон с музыкантами. Кроме того, зал был украшен изящной лепниной, восхитительными скульптурами и сусальным золотом. Всё это великолепие было переплетено со вкусом, без лишней помпезности и кричащей роскоши. Всего в меру. Попадая сюда, каждый, помимо воли, испытывал чувство восторга, торжества и благоговения.

В конце зала напротив балкона для музыкантов было сделано специальное возвышение, на котором разместили два трона – для короля и его невесты. Возле трона короля стояло роскошное кресло, обитое красным бархатом в тон трону. Когда распорядитель бала объявил короля и его невесту, в зале воцарилась благоговейная тишина. Венценосная пара вошла не в парадные двери, как полагалось, а в небольшую дверцу, которая была спрятана в стене за тяжелой драпировкой позади тронов.

«Очередная придурь…» – подумала с досадой Флер, но не стала выказывать недовольства. К чему? Этот мужчина явно не являл собой образчик последователя придворного этикета.

Король подвел Флер к более низкому трону, сам уселся на большой. Его светлость Альберт Берский занял место справа чуть позади трона принцессы. Король подал знак рукой, музыка заиграла вновь, но никто не начинал танцевать. По традиции бал в честь королевских особ они и должны были открывать.

В зале было так много людей, что у Флер сразу же начало рябить в глазах. Как же она ненавидела всё это. К тому же, её беззастенчиво пристально рассматривали, оценивали, переговаривались, делясь впечатлениями. Однако надо сказать, что не меньше внимания досталось Альберту. Глаза женской половины этого бомонда вспыхивали вожделением и желанием, останавливаясь на молодом, демонстративно скучающем, красавце. В какой-то момент он позволил себе брезгливо поморщиться. Но даже это он сделал та-а-ак красиво…