Вместе. Синдром Керчепина (СИ)

В памяти всплыла разгромленная площадь Трех монументов, тела, широкое лицо блондина перед моим, капли дождя, притягиваемые мной в чужие трахеи, падающие на землю неотмеченные… Тело похолодело и зазудело, захотелось вновь залезть под душ, отмыться.

— Она ничего не может знать. После моего разговора с отцом тогда, все было засекречено. И ты в курсе официальной версии о случившемся с нами, — испытующе посмотрел на меня, вернулся к ленте. — Пересдашь модуль по психологии по жестам-адаптерам. Предупреждал, что у тебя с ними проблемы.

— Пересдам. Теперь пройдет легче, потому что ты их знаешь.

Иоданир усмехнулся.

— И хватит уже смотреть мой табель. У тебя дел других нет? — возмутилась вяло, пытаясь вникнуть в очередное заковыристое задание.

— У меня тренировка, отключусь через четыре минуты. Я потом зайду к тебе. Около девяти.

Соскучился. Так же, как и я.

Снова пиликнул мой сирс. «Артемия, у вас с Иоданиром Тэппом тестовое слияние на предстоящей неделе. Точную дату озвучу позже».

— Мать твою, — выругалась сквозь зубы.

— Что на этот раз Лейде надо? — нахмурился парень. Я перекинула ему сообщение. — Ого. Раньше срока на полмесяца.

— Это плохо?

— Это хорошо. Пройдем первое, через три дня — второе. Потом от нас отстанут. Я добьюсь, чтобы нас контролировали не в «Пикса три». Лейда глубоко залезла в нашу единицу, пора кончать с ее кураторством.

— Нир, я…

Предстоящее объединение для меня — очередная проблема. И то, что оно нечто вроде показательного выступления, — наименьшая заноза в моей заднице…

— Тестовое не будет глубоким. Нас ничто не выдаст, — Смахнув ленту, он засобирался. — Карамелька, мне пора, не напортачь с тестом. Увидимся.

— Да…

Минут через пять, когда отправила выполненный тест в базу, дезактивировала инфопапки и связь с Сетью, ссутулилась, обняла себя руками. Меня потряхивало. Потом, резко встав, отправилась под душ. Нестерпимо хотелось отмыться и подумать.

После тогодня мы еще не сливались. И больше не хотела этого. Осознание иррационального отторжения всегда сопровождалось жгучим, болезненным желанием объединения, практически доводило до истерического смеха.

Слияние — смерть. И оно уже убило меня. До того, как убила я. Как ни копалась в себе, так и не нашла ни жалости к своим жертвам, ни того, что их гибель меня как-то задела. Была задача, я ее выполнила, защищала себя, защищала нас, поступила правильно. Но правильнее было бы умереть, тогда не пришлось бы даже касаться дель-эксинской гадости, неустроенности, этой действительности, вывернутой наизнанку уродливыми внутренностями вверх.

Слияние — жизнь. Без него я глуха, слепа, одинока, пуста, бессильна. Это оружие, которое способно дать свободу и показать путь, его придумали и откатали именно для этого. И мы справимся, выберемся сначала из клетки «Пикса три», потом — из кабалы пресловутого и проклятого долга перед родиной. Вот только… скольких еще нужно убить ради того, чтобы больше никого не убивать и сделать всех довольными, благополучными, превратить реальность во что-то, где захочется жить, а не существовать?

Запрокинула голову, полностью отдалась ощущениям струящегося в крови дара, растворяя свое сознание в водных потоках, смывая окружающее. Последняя ясная мысль: лучше всего — просто отключить мозги, чтобы разрешить противоречие. Нир поможет с этим, отвлечет.

****

В витархиве было пусто, как и предполагала. Вот когда надо было ходить сюда: сразу же после общей лекции. Даже администратор еще не появился, чтобы навести порядок и вычистить Сеть от подозрительного контента, попавшего в нее за ночь и раннее утро.

На нужную инфопапку наткнулась сразу, ее обновили несколько часов назад.

В Рийске по-прежнему было тревожно: пикеты и демонстрации, неизменно завершавшиеся перестрелкой и убитыми, облавы, поиск и разоблачение заговорщиков. И, словно зараза, буйство радикалов и мятежников поползло в другие города Дель-Эксина. Военное положение ввели в итоге в пяти мейджерах. И это только начало. Повсюду робко, осторожно, с ужасом или воодушевлением звучали слова «переворот», «революция» и «гражданская война».

Нервно кусала губу, пока слушала худого, невзрачного мужчину, раздражавшего своим дребезжащим голосом. Посеревшее, изможденное лицо с мешками под глазами, бегающий взгляд, словно он ищет подсказку у кого-то, оставшегося за кадром ролика, — вид, который внушал желание похлопать спикера по плечу, от души напичкать дурью или успокоительным да дать отдохнуть, чтобы ушлиусталость и выражение загнанности из глаз.

«Движение «За свободу и мир» берет на себя всю ответственность за акцию двадцать восьмого числа. Наши активисты заранее заложили капсулы на площади Трех монументов, около месяца они ждали своего часа. Мы хотели нанести как можно больше вреда, убить множество граждан, не разделяющих наши убеждения. У нас было множество сторонников в департаментах, администрациях, государственных организациях и даже среди правоохранителей и одаренных. Осознавая, к чему приведет их деятельность, они нашли и собрали единомышленников…»