Вместе. Синдром Керчепина (СИ)

Я закрыла инфопапку с роликом. Не было сил вникать в этот бред, который, судя по комментариям официальных лиц и СМИ, приняли за правду. Вернее, выполнили директиву принять за таковую. «ЗаСиМ» — движение, последователей которого едва хватало на то, чтобы исподтишка делать непатриотические надписи да анонимно размещать блеклые, неаргументированные критические отзывы в Сетях, еле живое и как будто давно уничтоженное, вдруг спохватилось и решило сразу перейти к кровавым расправам и уличным столкновениям. Фантастический сон. Который теперь будет стоить жизни каждому, кого хоть как-то заподозрят в участии или сочувствии «ЗаСиМ». Теперь любого можно прижать, обвинив в этом.

— Привет.

Стряхнув задумчивость, уставилась на Деймоса, стоявшего рядом. Парень придвинул к себе ближайшее кресло, сел. Одобрительно хмыкнул, заглянув в облако, в которое вывела ролик и статьи в СМИ, касавшиеся Дня исхода, как окрестили те события в сетях. О нас с Тэппом, кстати, не было ни слова, все действительно подчистили. В опубликованном официальном рапорте кратко говорилось, что «двум гражданам удалось остаться невредимыми».

Быстро дезактивировала инфопапку. Тяжелым взглядом уставилась на Густова, непринужденно мне улыбавшегося. Была в замешательстве.

С одной стороны, мне не хватало его… Пожалуй, он единственный человек, родственный мне по духу. Единственный, с кем мы действительно в одной лодке, что называется, равны. Единственный, кто смог бы разделить со мной страхи и опасения…Просто разделить. Не нужно их замазывать, задвигать на задворки моего разума препаратами или воздействием, другими эмоциями, страстью. Единственный, способный понять, что на самом деле я монстр… И поддеть в ответ, что на зависть отборный.

С другой стороны… Нет, не желала его видеть. Он подвел меня, подвел нас с Ниром. И простить это невозможно. Он нашел меня, зная, что здесь не будет свидетелей нашей встречи, намерен поговорить о чем-то. И все это — очередной шаг в его собственной игре, поддерживать которую больше не хочу и не могу.

— Зарянская, ты на редкость недружелюбна сегодня. Что такое? Дурно спалось? Немудрено после таких героических подвигов. Выжить в кровавой заварушке не каждый способен. О числе навек успокоенных вами предателей, конечно же, не скажешь?

Промолчала, глядя в глубину темных глаз Густова. Не видела в них теплоты, которой всегда сопровождались подобного рода издевки. Напряглась.

— Ты же в курсе, что вы с Ниром самые обсуждаемые персоны в чатах уны? Вашими изображениями, рейтингами, табелями успеваемости, цитатами и прочей чепухой забито все кругом. Все восхищаются, заявляют, что вы крутые, раз остались целы, и вспоминают даже такую хрень, как случайно столкнулись с кем-то из вас на выходе из туалета. Ужас, правда?

— Я не захожу в чаты уны, — скривилась, невольно оценив масштаб развернувшегося в «Пикса три» сумасшествия.

— Не сомневался, — засмеялся Деймос. — У тебя и раньше была надежная демаркационная линия с толпой. Сейчас и подавно все заблокировано. Кстати, Нир тоже никогда не мог терпеть чаты уны, а всех причастных называл ассенизаторами. Для контакта с простыми смертными у него были отдельные люди.

— Что ты хочешь? — грубо оборвала я. Последняя фраза болезненно напомнила, что группа М-135 распалась, лишившись своего центра. Стараниями Элдора Густова.

— Просто поболтать, Мия. Почему нет? Потому что ему это не нравится?

— Нет. Потому что мне это не нравится.

— Ты уверена, что тебе не нравится? Твои ли это чувства и выводы, Артемия?

— Мои, разумеется.

— А если нет?

Он начал меня не просто раздражать, а уже бесить. Кожу и сознание защекотала пробудившаяся сила, готовая на время и даже навеки заткнуть этот рот. Отвернувшись, закрыла глаза ладонью, процедила:

— Деймос, давай ты просто уйдешь, а я как можно быстрее сотру из памяти эту встречу и разговор.

Он вздохнул, умолк. Но ненадолго.

— Я смотрю на тебя, Зарянская, и думаю: он сделал это с тобой. Сломал, подстроил под себя, настроил на себя. Вопрос — хотел ли. Вероятно, не желал. Даже уверен, что не желал. Просто очень силен. Он портит все, к чему прикасается. Вольно и невольно. Это начинает разрушаться, преобразовываться во что-то угодное ему, подконтрольное ему. И ведь это не пунктик, дорогая моя подруга, он просто не может иначе жить и действовать. Он урод и чудовище, и требовать, чтобы он подчинялся законам страны и вообще человеческим, нельзя.

Я зло прищурилась, пытливо взглянув на парня. Что за околесицу он несет? Означает ли она, что Деймос по-прежнему не успокоился? Его кампания против Иоданира — кампания в том числе и против меня. Да и против самого себя тоже.

— Мать твою, — выругалась я, запустила руки в волосы, испортив пучок. — Я не желаю слышать эту хрень. Просто уйди!

Густов мрачно улыбнулся.

— Понимаю. Но не могу иначе. Я должен отдать тебе это. — Он испытующе взглянул мне в лицо, заставив похолодеть от предчувствия. — Ты должна знать, Мия. Обязана. И не используй для прослушивания ни свой планшет, ни сирс. Иначе он узнает, а ты пожалеешь.