Вместе

Режиссер подбежал ко все еще стоящему перед слабо сопротивляющейся девушкой Гошу и, сделав страшными глаза, закричал:

— Вы понимаете, молодой человек, что вы наделали?! Вы же сорвали спектакль! Вы лишили зрителей волшебного мига слияния с великим искусством!

Гош встал с колена, взял под руку начинающую актрису Ольгу Синько и повел ее за кулисы. Там она отошла от потрясения и бросилась на него с кулаками.

— Да кто ты такой?! Как ты смел?! Ты же мне все карьеру погубил!

— Прости, прости, любимая! Не разум меня вел, а лишь сердечный порыв. Не смог сдержать его. Не слушались меня ни ноги, ни руки. Не вини меня, а выслушай.

Щеки Ольги покрылись красным румянцем и она, несколько успокоившись, слегка опустив глаза, спросила:

— А после спектакля нельзя было?

— Я же говорю, несло меня, захлестнуло всего. Разум помутился, и сердце стучало.

Девушка вдохнула в себя аромат букета и улыбнулась.

На сцене уже подняли занавес, и действие продолжилось.

— Как тебя зовут? — спросила девушка.

— Игорь. А тебя?

— Ольга. Пошли в гримерную, поговорим. Это все равно был мой последний выход.

Девушка была крайне озадачена поведением молодого человека, поскольку впервые столкнулась с подобным. Гош же, как хорошая гончая, почуявшая добычу, старался, как мог, не упустить свой шанс. И, безусловно, не ящик коньяка стоял сейчас на кону, а вещи более значимые.

Оставшись наедине, молодые люди, немного помолчали, с интересом осматривая друг друга.

— Я редко бываю в театре, — прервал молчание Гош, — а тут еще такой спектакль! Тебя увидел, чуть на части не разорвало!

— Но я же совсем маленькую роль играла, — скромно улыбнулась Ольга.

— Только в небольших ролях и видно мастерство актера. Необходимо ведь в крошечной мизансцене успеть всего себя проявить. Это как бег на стометровке: только-только был выстрел стартового пистолета, а вот уже и финишная ленточка! А между ними море эмоций, напряжений сил и духа, борьбы и стремления. И все это сжато в невероятно малый жизненный отрезок!

— Как ты интересно рассказываешь!

— Краски моим словам придает глубокое чувство.

— Какое? — спросила Ольга и едва заметно покраснела.

— То чувство, которое вытолкнуло меня на сцену во время спектакля на глазах изумленных зрителей.

Оля из-под густых ресниц с симпатией посмотрела на Гоша.

«Ну и что? Будет у меня жена москвичка», — подумал Гош, очень любивший делить шкуру неубитого медведя.

Оля встала, подошла к Игорю, положила свою руку ему на плечо, вздохнула и сказала:

— Милый Игорь! Я так растрогана тем чувством, которое я в тебе ненамеренно возбудила! Ты симпатичный парень и очень интересный человек, способный на нестандартные поступки.

«А жить все равно будем на юге. Купим на бабушкины деньги дом и заживем, как в сказке».

Оля продолжала:

— Не скрою, ты мне тоже понравился. Редко можно встретить юношу и глубокого, и ветреного одновременно. Этот не часто встречающийся сплав очень ценен. Я очень завидую той девушке, которая станет твоей женой.

«Что такое?!» — у Гоша глаза сделались, как два полушария на карте мира.

— Дело в том, Игорь, что я уже два года как замужем. Люблю своего супруга, и через полгода у нас будет ребенок. Но ты не отчаивайся, ты все равно найдешь свою любовь и будешь счастлив.

Гош, невнятно произнеся «Пока…», развернулся и вышел из гримерки.

На улице его ждал Витя.

— Как дела, Ромео?

— Пошли за коньяком. Вместе пить будем.

— Ящик на двоих?!

— Определенно.

Коля и теща

В один из воскресных дней поздней осенью утро у Гоша оказалось не занятым. Вечером у него было назначено свидание со студенткой-первокурсницей Верой, с которой он познакомился пару дней назад в троллейбусе. Но до вечера еще было далеко, и соискатель завещания вышел во двор прогуляться. В беседке, против обыкновения, никого не было: то ли прохлада приближающейся зимы испугала жильцов дома, то ли все «Утреннюю почту» смотрели.

Гош, устроившись на лавочке, принялся составлять план беседы со студенткой. Девушка, как ему показалось при знакомстве, была не обделена интеллектом, поэтому необходимо было подготовиться. Он, как шахматист перед важной партией, просчитывал возможные ходы и комбинации.

Когда работа мысли и воображения завели Гоша в непроходимые джунгли самокопания, и варианты вечернего развития событий стали множиться в геометрической прогрессии, на втором этаже «Бастилии» послышался шум. Это слегка расстроило Гоша, поскольку отвлекло его от полезного, но, прямо скажем, малообещающего занятия.

«Коля опять тещу «строит». Или она его? У них там не разберешь, кто кого», — подумал Гош, увидев в окне отчаянно жестикулирующих неблизких родственников. В пятой квартире начинался плановый скандал.

«Через час милиция или «Скорая» приедет», — равнодушно констатировал про себя Гош. Это уже перестало быть событием для жителей дома, скорее — неизбежным ритуалом.